Боб Шоу - Орбитсвиль

– Насколько я понял, вы намерены перехватить "Биссендорф"? – спросил старший пилот, когда тяга ракетных двигателей челнока достигла нормы и в носовом иллюминаторе, словно трассирующие пули, замелькали белые маркеры взлетно-посадочной полосы.

– Вы верно поняли.

– Вашим придется тяжко, – заметил пилот, и в его словах прозвучал невысказанный вопрос.

– "Тяжко" – это мягко сказано… – Гарамонд умолк. Им же лучше, если он не станет посвящать их в суть дела: верные псы Элизабет могут взяться и за пилотов.

– В бардачке около вас есть металлизирующая аэрозоль, – предложил второй пилот.

– Спасибо, – взяв баллончик, Гарамонд прошел в салон к Эйлин. –Сбрызни этой жидкостью свое платье и костюм Криса.

– Зачем? – Эйлин старалась выглядеть беспечной, но ее голос вибрировал от напряжения.

– Одежде пропитка не повредит, но заставит ее реагировать на демпфирующее поле. Ты не сможешь делать резких движений, зато платье превратится в сеть безопасности на случай внезапных толчков и перегрузок. А на орбите ты быстрее привыкнешь к невесомости – ограничивающее поле не даст тебе кувыркаться при каждом неловком шаге.

Гарамонд совсем забыл, что Эйлин практически ничего не знала ни о воздушных, ни о космических полетах. Она ни разу не летала даже на обыкновенном реактивном самолете. Золотой век воздушного туризма канул в прошлое: теперь, если человеку повезло родиться в мало-мальски пригодном для жизни уголке планеты, он стремился к оседлости.

– Может, сначала ты? – предложила она.

– Мне это ни к чему. Все обмундирование для работы в космосе металлизируют при изготовлении. – Гарамонд ободряюще улыбнулся.

"Пилот и не догадывается, насколько он прав: Крису и Эйлин придется ох как несладко", – подумал он.

Челнок оторвался от земли, и капитан вернулся в рубку. Шасси втянулись, корпус приобрел аэродинамическую обтекаемость, и челнок взмыл в небо на розовом пламени рекомбинированных ионов. Ускорение прижало Гарамонда к переборке. За спиной громко заревел Крис.

– Держись, сынок, это не Страшно! Скоро все кончится…

– Северный космодром вызывает борт "Сахара Танго 4299", – ожил динамик. – Говорит коммодор флота Киган. Прием.

– Не отвечайте, – приказал капитан. Тиканье внутреннего секундомера резко оборвалось.

– Это же сам Киган! Не иначе, вы впутались во что-то серьезное, капитан.

– Достаточно серьезное. – Гарамонд быстро соображал, пока хриплый голос повторял позывные. – Сбейте настройку и свяжитесь с моим старпомом Нейпиром. – Он назвал пилоту частоту прямой связи с мостиком "Биссендорфа", минуя радиорубку.

– Но…

– Никаких "но"! – Гарамонд поднял многократно потяжелевший пистолет. – У этого ветерана, знаете ли, от дряхлости ослаб спусковой крючок, а на мой палец давит перегрузка в несколько "же".

– Ладно, вызываю "Биссендорф". – Пилот покрутил верньер на подлокотнике своего кресла и спустя несколько секунд вышел на связь.

– Старший помощник Нейпир.

Узнав осторожность, с которой Нейпир всегда отзывался, не зная, кому понадобился, Гарамонд облегченно вздохнул.

– Клифф, это я. Крайне срочное дело. Тебе передавали что-нибудь из "Старфлайта"?

– Хм… Нет. А должны?

– Теперь это неважно. Слушай чрезвычайный приказ и прошу тебя сразу выполнить его, все вопросы потом.

– Хорошо, Вэнс. – Голос старпома звучал озадаченно и только.

– Я на катере, через несколько минут увидимся. Но ты, не дожидаясь меня, должен немедленно – слышишь, немедленно! – вырубить главный переключатель внешней связи.

Последовало короткое молчание. Видимо, Нейпир размышлял об уставе "Старфлайта", согласно которому подчиненный не обязан следовать незаконному приказу. Потом динамик заглох.

Гарамонд знал, что Нейпир тоже вспомнил дальние походы на "Биссендорфе", оставленные за кормой световые годы космических дорог, чужие солнца и мертвые планеты. Вспомнил, наверное, общую несбыточную мечту стать первооткрывателями новых миров, вспомнил бутылки горькой, совместно приконченные на орбитах вокруг затерянных в глубинах Вселенной светил, чтобы хоть временно расслабиться и залить тоску перед следующим безнадежным рывком.

Космический корабль – это еле заметный островок жизни в мертвой ледяной бездне. На него не распространяется абсолютная власть Элизабет. Лишь благодаря этой относительной независимости у Гарамонда оставалась крохотная надежда на спасение. Правда, пока корабль стоит на орбитальном рейде, его офицеры обязаны подчиняться любому приказу командования Звездного флота и руководства "Старфлайта", но капитану удалось блокировать каналы связи…

Мысли Гарамонда оборвал зуммер компьютера.

– Капитан, у нас сложная траектория, придется корректировать скорость, – сообщил второй пилот. – Может, имеет смысл предупредить вашу супругу?

Гарамонд благодарно взглянул на него и медленно пошел в салон. Небо на обзорном экране превратилось из густо-синего в черное, значит, челнок миновал плотные слои атмосферы. Когда корабль, набирая первую космическую скорость, вылетает на орбиту, бортовой компьютер, чтобы сгладить погрешности и случайные отклонения от расчетного курса, подвергает экипаж максимально допустимым перегрузкам. Но они рассчитаны на сильных мужчин. Капитан добрался до Эйлин и Криса.

– Приготовьтесь, сейчас начнется нечто вроде американских горок, –сказал он. – Вас начнет тошнить. Не пытайтесь сохранять равновесие или как-то бороться, просто отдайтесь на волю корабля, и поле-ограничитель само удержит вас на месте.

Оба закивали головами, со страхом глядя на него. Гарамонд почувствовал груз ответственности и вины.

Едва он договорил, как серия поворотов словно искривила пространство. Капитана сначала бросило влево, потом, отрывая от пола, вверх и, наконец, прижало спиной к переборке. Демпфирующее поле позволило ему удержаться, а вот Крис и Эйлин едва не вылетели из кресел. Их стоны подтвердили, что ощущения они испытывают не из приятных.

– Держитесь, болтанка не продлится долго! – крикнул Гарамонд.

Во мраке перед челноком засияли звезды. Среди хаотично разбросанных точек выделялась полоса более крупных и ярких световых пятен неправильной формы. Это сверкал бриллиантовый браслет Первой полярной. Прямо по курсу желтовато вспыхивала станция восьмого сектора. Разная освещенность искусственных объектов и фона удаленных солнц придавали картине трехмерную глубину и позволяли чувствовать грандиозные масштабы, что редко удавалось в дальнем космосе.

Вернувшись в кабину, Гарамонд остался в узком проходе между переборкой и спинками пилотских кресел. Челнок приблизился к веренице космических кораблей и произвел серию коррекций курса и скорости. Командование, скорее всего, уже отказалось от попыток связаться с "Биссендорфом" и принимает другие меры.