Бертрам Чандлер - Вернуть вчера

Я направился к лестнице, ведущей к двери, магнитные подошвы сапог скафандра создавали иллюзию гравитации. Я начал подниматься по ступенькам, и она исчезла, так как в состоянии невесомости попросту нет необходимости переносить вес с одной ноги на другую. Добравшись до дверного проема, я ухватился обеими руками за длинный, тонкий столб центральной колонны и покинул шлюзовую камеру.

— Анна, — сказал я, — герметизируй дверь. Открывай клапан.

— Герметизирую дверь, — повторила она. — Открываю клапан.

Оглянувшись назад, я увидел, как дверь машинного отделения закрылась. Бросив взгляд на циферблат датчика наружного давления, расположенного у запястья левого рукава скафандра, я заметил, как стрелка дрогнула и поползла в сторону нулевой отметки.

— Начат сброс воздуха, — отрапортавал я. А затем, спустя некоторое время, показавшееся мне целой вечностью: — Сброс воздуха завершен.

Перебирая руками, я принялся продвигаться вдоль колонны. Минуя по пути различные уровни, я поглядывал по сторонам, подмечая, что все двери были наглухо закрыты. А значит, что потери атмосферы будут незначительны. Хотя, с другой стороны, какая разница? В конце концов я добрался до переборки, отделявшей конец шахты от отсека управления. Оглядевшись по сторонам, я разыскал механизм ручного открывания дверей, конструкция которого была точной копией агрегата, установленного на двери в машинное отделение. Однако на открытие этой двери времени ушло гораздо больше — ведь голыми руками работать гораздо легче, чем теми же руками, облаченными в тяжелые перчатки.

Когда же я наконец пробрался в заветное помещение, то первым моим впечатление стал яркий свет, слепивший глаза. Почти прямо по курсу застыла огромная, сверкающая сфера, от которой исходило белое сияние, практически полностью затмевавшее черноту космоса. Почти прямо по курсу… Это было единственной хорошей новостью. Мне нужно было время для работы, время на то, чтобы взять ситуация под свой контроль — если, конечно, такое вообще возможно. А если нет? Тогда мы опишем вокруг Луны лихую дугу и снова помчимся в направлении Каринтии и, если повезет, то диспетчера космопорта Плзеня догадаются о том, что у нас на борту серьезные неполадки и направят буксир, который, может быть, и сумеет перехватить нас прежде, чем мы в кого-нибудь врежемся.

Почти прямо по курсу…

Хватит распускать сопли, Петерсен, ведь ты же не желторотый новичок. Уж давно пора бы запомнить, что космический корабль следует не туда, где небесное тело находится в данный момент, а туда, где оно будет находится в заданный промежуток времени.

Но тут плавный ход моих мыслей прервал голос Анны.

— Джонни…

— В отсеке управления, — кратко отозвался я. — Веду разведку.

— А Айвор, — прошептала она. — И командир… неужели они…?

— Да, — резко ответил я. Сомнений быть не могло. Стекла фюзеляжа были выбиты, а сама некогда удерживавшая их металлическая арматура причудливо изогнута.

Но тел нигде не было видно. Стекла и какие бы то ни было обломки также отсутствовали. Когда разрушительная воздушная волна мгновенно вырвалась из отсека через пробоину, то она унесла с собой все, что не было надежно закреплено. Но, думал я, если метеорит и попал бы в один из иллюминаторов, то остальные должны были бы остаться невредимыми… (Должен признаться, теория Анны о том, что якобы Каринтийская система совершенно свободна от метеоритов, не вызывала у меня особого доверия.)

Но что бы то ни было — метеорит или не метеорит — речь шла о неком большом, твердом объекте, скорость которого на момент столкновения с нашим кораблем была, по всей видимости, довольно высокой. Радар был выведен из строя; экраны мониторов были разбиты, а в пульте зияло с полдюжины пробоин. Я подошел к пульту управления, расположенному у кресла командира корабля и старпома, и обнаружил те же повреждения. Итак, система управления была безнадежно выведена из строя. Ведь даже при столь существенных повреждениях корабля на пульте все равно должны были бы светиться лампочки — индикаторы герметичности дверей, датчики давления. Индикаторы работы реактивного двигателя…

— Джонни, — снова раздался голос Анны. — Как ты там? В порядке?

— Да.

Я рассеянно потянул за осколок серой металлической обшивки, вонзившейся в обивку одного из кресел. Это был сильно искореженный, ощетинившийся острыми, с зазубринами краями кусок металла; мне пришлось приложить существенные усилия, чтобы отодрать его от кресла. На нем была заметна какая-то надпись:…ТЧИК МАРК IV.

Передатчик?

Тяжело скользя намагниченными подошвами сапог скафандра по палубе, я подошел к рации. Вернее, к тому месту, где она прежде находилась. От нее осталось лишь странным образом расплющенное основание с торчащими во все стороны обломками металлического корпуса. Рядом в полу зияла пробоина должно быть, именно через нее и улетучился воздух из кают экипажа.

Передатчики не взрываются.

Однако, данный экземпляр оказался исключением.

— Джонни!

— Ну тут я, тут, — отозвался я. — Отсек управления разнесен в клочья. Никто не выжил.

— А каюты экипажа?

— Пробоина в обшивке. Там тоже никто не уцелел.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что знаю.

(Аварии подобного рода случаются в космосе довольно часто; однако выжить в них удается единицам.)

Сквозь выбитые иллюминаторы я глядел на зловещий белый шар. Он стал больше, заметно увеличившись в размерах всего за каких-то несколько минут, проведенных мной в отсеке управления. Он стал гораздо больше. Теперь он был слишком большим. Я попытался припомнить, что именно капитан говорил за ужином; тогда он снисходительно поведал мне, когда именно по расписанию должен был произойти разворот. Скорее всего, момент разворота мы уже пропустили; однако, в то же время после аварии и ускорение стало заметно меньше. Но была ли это просто авария? Я снова с сомнение поглядел на то, что осталось от передатчика.

Нужно было что-то предпринять, и действовать как можно быстрее. Это было очевидно. Но что делать? И как?

Я вспомнил самые последние учения, в которых мне довелось поучаствовать в составе Резерва. Они состояли из прохождения курса выживания в нештатных ситуациях и действий при посадке подбитого боевого корабля, отсек управления которого разрушен вражескими снарядами, осуществляемой на поверхность предположительно дружественной планеты. Честно говоря, это был курс пилотирования на тренажере. И по завершении сеанса работы в кресле воображаемого пилота, меня не покидало ощущение, что я внес свою весомую лепту в дело разрушения корабля, с успехом довершив то, что было начато вражеской артиллерией, а экзаменатор не сказал ничего обнадеживающего, чтобы смогло развеять эти мои сомнения. И все же, должен же быть какой-то выход…