Андрей Бондаренко - Под Южными Созвездиями

— Не стоит, — отрицательно помотала головой Птичка. — Только не подумай, ради Бога, что мне жалко дарёного тобой вина. Совсем нет. Просто тебе же, Путник, ещё предстоит возвращаться, — ловко расстелили поверх сложенных на полу тетрадей-блокнотов-скоросшивателей топографическую карту масштаба «в одном сантиметре — сто пятьдесят метров». — Вот, она, наша вершина. Четыре тропы, ведущие вниз. Но все они охраняются здешними мушкетёрами. Стоит ли рисковать лишний раз? Правильно, не стоит…. Предлагаю — спуститься по северному обрыву. Он не очень-то и высокий, менее восьмидесяти метров. Мы обеспечим тебя надёжной капроновой верёвкой, альпенштоком, крючьями и горными ботинками с шипами…. Кстати, накидку «с крестом» сними и сложи вон на том стеллаже, дабы досадного казуса не случилось. Остановят ещё, не дай Бог, и обыщут. А так-то что, мол, мирный чудак-альпинист, заскучавший на «Карнавале Святого Джедди»…. Да, кстати. Необходимо и «пацакский» индикатор — вместе с коротковолновой рацией — здесь оставить. Ради пущей осторожности.

— Извините, соратники, но не оставлю, — не согласился Макс. — Они мне для работы нужны. Вернее, остро необходимы…. А мушкетёрскую накидку держите, без вопросов. Не жалко. Потом поместите её в нашем клубном музее — за стеклянной витриной. С соответствующей загадочной надписью, ясный тропический пенёк…

Спуск с крутого обрыва — по практически отвесной вертикальной стене — занял больше часа. Потом была лёгкая пробежка по тропическим джунглям и марш-бросок по раздолбанной просёлочной дороге. Короче говоря, в Сан-Анхелино он прибыл только к четырём часам пополудни. Прибыл, восстановил на лице полагающуюся «боевую раскраску», сосредоточился, входя в «образ» карнавального Рембо, и упруго зашагал по городским тротуарам, не обращая никакого внимания на шумные толпы «ряженых», готовящихся к очередному бесшабашному вечеру и к очередной не менее бесшабашной ночи.

Путь пролегал мимо отеля «El Nacional» — помпезного шестиэтажного здания, выстроенного — много-много лет тому назад — в лучших традициях легендарной Викторианской эпохи [13] Викторианская эпоха — (1837–1901 годы), период царствования Виктории, королевы Великобритании и Ирландии, императрицы Индии. В области архитектуры Викторианская эпоха отмечена всеобщим распространением эклектического ретроспективизма, в особенности неоготики. В англоязычных странах для обозначения периода эклектики используется термин — «викторианская архитектура». .

Максим случайно взглянул в сторону главного гостиничного входа и невольно затормозил. А после этого оперативно купил в киоске первую попавшуюся газету и, небрежно развернув её, устроился на ближайшей тёмно-синей скамье.

Газета неожиданно оказалась аргентинской («Clarin» — самая известная и многотиражная газета Буэнос-Айреса). А на случайно-открывшейся двенадцатой странице легендарный футболист Диего Марадона — со вкусом и знанием дела — поливал отборной грязью как столичную команду «Бока-Хуниорс», так и весь аргентинский футбол в целом. Не говоря уже про официальные УЕФА и ФИФА…

Интересная такая была статья — злая, актуальная и аргументированная. Макс даже слегка зачитался и оторвался от текста только в последний (нужный), момент.

Мимо него следовала, конвоируя невысокого широкоплечего молодого человека в штатском, стайка мушкетёров.

— Да не виноват я, командир, — смущённо оправдывался юноша. — Орлан накидку уволок. Клянусь, орлан, сволочь крылатая и любопытная. Вместе с рацией и индикатором. Честное слово. Я даже следы от его когтистых лап сфотографировал…

— В Вене разберутся. Не сомневайся, — лениво зевнул замыкающий мушкетёр, обременённый манерной бородкой «а-ля благопристойный Арамис». — Уважаемому дядюшке Бену [14] Имеется в виду барон Бенджамин Ротшильд, один из современных руководителей клана Ротшильдов. расскажешь эту животрепещущую и элегантную историю про жадную никарагуанскую птичку. Если поверит, то твоё счастье, морда рассеянная. Жить будешь. Может быть…. Шагай, давай, разгильдяй! Шагай…. Кстати, а высокая ведьма не ошивалась, случаем, возле Жёлтого холма? Вспоминай, родной.

— Высокая? Это как?

— Ну, выше ста восьмидесяти сантиметров?

— Не было такой. Клянусь. Анжелка приходила, врать не буду. Но в ней от силы — метр пятьдесят пять…

Пройдя мимо, мушкетёры и задержанный нерадивый страж уселись в белый японский микроавтобус и вскоре укатили — в сторону городского аэропорта.

— И это, между нами говоря, правильно, — тихим шёпотом прокомментировал Максим. — За дисциплиной личного состава надо неустанно и трепетно бдить. А провинившихся бойцов необходимо наказывать — должным образом. Желательно, образцово-показательно и перед строем. Так сказать, в назидание всем остальным…

Он ловко — мизинцем левой руки — проковырял в газетном листе пару отверстий нужного размера и приступил к методичному изучению окружающей обстановки. А уже через полминуты загрустил: — «Определённо, знакомая морда отсвечивает рядом с киоском, торгующим сосисками в тесте и различными напитками. Где я уже видел этого смуглолицего типа средних лет? Стоп-стоп…. Это же официант из «La Golondrina blanka». Что он тут делает, а? Дожидается сердечную подружку? Или же меня целенаправленно пасёт? Блин горелый…. Не люблю я этих соглядатаев. Как-то неуютно чувствую себя под их колючими и цепкими взглядами, видимо, особенность организма такая. Ладно, будем отрываться. Типа — ради пущего душевного спокойствия…».

Макс, небрежно смяв газету и отправив её в ближайшую бетонную урну, поднялся со скамьи и направился — со скучающим видом — в сторону улицы Гроба Господня. А пройдя порядка семидесяти-восьмидесяти метров, резко свернул в узенький кривой переулок. Вернее, резко свернул и тут же перешёл с размеренного и неторопливого шага на бег трусцой.

Поворот, другой, третий, новый переулок, поворот, неприметная улочка, серия проходных дворов…

«Я, прямо-таки, как Геша Козодоев — из знаменитого фильма «Брильянтовая рука», бегающий по Стамбулу», — мысленно усмехнулся Максим. — «Только, вот, Геша — в конечном итоге — заплутал. Как бы, ненароком, не повторить данный неприятный казус…».

Повторил, конечно же, не без этого. То бишь, пошло и бездарно заблудился. И народа, как назло, не было поблизости. Даже совета — относительно правильной дороги — спросить было не у кого, так как все горожане, горожанки и беззаботные зарубежные туристы переместились к району городской ратуши и на приморскую набережную.

Над Сан-Анхелино безраздельно царил-властвовал призрачно-светлый полусумрак: предзакатное тропическое солнышко откровенно ленилось и поэтому пряталось в низких кучевых облаках, со стороны Карибского моря упрямо и безглазо наползала лёгкая туманная дымка, было бесконечно душно, а окружающий воздух, такое впечатление, на совесть пропитался влагой.