Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 2

– Ты это о чем? – спросил Лафин.

– О хранителях, – еще одна улыбка-оскал. – Или ты не согласен?

– У меня нет друзей среди хранителей, – осторожно ответил Лафин.

– А как же отец той девочки, которую ты планируешь отправить в экспедицию с бабушкой и дедушкой, чтобы отец не добрался до нее? Разве он не хранитель?

– Я думал… – Лафин покосился на внучку Веспо, передававшую по нейронной сети деду прочитанные мысли гостя. – Я думал, нейропатам запрещено читать мысли без разрешения, к тому же…

– Таланты, как и наука, не стоят на месте, – оборвал Веспо друга на полуслове. – Но скажу одно: уважаю тебя за желание прийти и поговорить со мной начистоту. Я это ценю. Всегда ценил.

– И что ты скажешь мне? – Лафин заставил себя не коситься на внучку Веспо.

Девушка по имени Ани-Мель получила безмолвное указание от деда покинуть комнату, поднялась на ноги, покидая нейронное ортопедическое кресло, и вышла в соседнюю комнату. Она могла перехватывать поток мыслей и через стену. Лафин знал об этом, но Веспо хотел подчеркнуть свое расположение к старому другу. Все уже было решено. Мысли деда были открыты, и Ани-Мель могла без труда читать их. Он согласится помочь. «А вот идея с нейронным модулятором Джорла ему не понравится», – подумала Ани-Мель, прочитав мысли Лафина раньше, чем он озвучил их. Девушка относилась к разговору как к незначительным мелочам жизни, которые перестали ее интересовать, когда она променяла россыпь ненужных чувств на улучшение способностей нейропата. В мыслях Лафина не было ничего криминального – добрый и открытый старикан. Ани-Мель подумала, что дед не обидится, если она перестанет следить за беседой, позволив телу и сознанию немного отдохнуть.

Ани-Мель активировала модуль блокировки, разработанный Иерархией специально для нейропатов, загрузив стороннюю программу восприятия и общения вместо классического теста эмпатии, проверявшего процент развития способностей нейропата и отмирание основных чувств. «Хватит на сегодня тестов», – подумала Ани-Мель, надеясь, что сторонняя программа, разработанная специально для нейропатов, окажется достойной потраченного времени.

Созданные независимыми инженерами Размерности протоколы выдали нейронный запрос на подмену воспоминаний последних минут жизни, гарантируя вернуть реальность, после того как игровая программа закончится. Основные пункты договора и лицензии Всемирной иерархии не предвещали опасности, мотивируя подмену необходимостью удалить из воспоминаний момент активации программы для более глубокой интеграции личности. «Старая, изжившая себя практика игровых порталов», – подумала Ани-Мель, однако отклонять предложение не стала. Процесс подмены принес мимолетный дискомфорт, затем воспоминание об этом стерлось, оставив адаптивное с окружающей средой желание отдыха – последняя мысль в голове Ани-Мель, не связанная с игровым модулем. Усталость навалилась на плечи, затирая остатки сомнений и тревог, подготавливая благодатную почву для запущенной релаксационной игровой программы для нейропатов.

Ани-Мель активировала нейронную кровать и легла. Силовое поле работало исправно, несмотря на то, что в доме использовалась сеть прошлого поколения. Ани-Мель закрыла глаза, вычеркивая из памяти призывы к экономии энергии. «Скоро жилые комплексы перейдут на сети седьмого поколения, и проблемы решатся сами собой», – подумала она, активировала функцию сна и с удивлением отметила, что ничего не произошло – она продолжала бодрствовать, лишь тело перестало подчиняться.

– Не бойся, – услышала Ани-Мель детский голос.

«Может быть, это просто странный сон?» – подумала она.

– Нет, это не сон, – снова услышала Ани-Мель. – Не тот сон, что обычно ты видишь.

Ани-Мель открыла глаза, огляделась. Мир был затянут туманной дымкой, но о том, чтобы сравнивать это с отраженным в Подпространстве настоящим, не могло быть и речи. Там, в Квазаре, существовало только сознание, здесь же…

– Здесь все кристально ясно, – сказала азиатская девочка лет одиннадцати.

Не было сомнений, что она не принадлежит настоящему – ничего общего с теми, кто живет в Размерности, и уж тем более ничего общего с жителями Квазара. Внешность девочки была до неприличия архаичной. Словно далекое прошлое разверзлось и поглотило мир. Прошлое, где не было ни Размерности, ни Квазара. Только монолитная линейность материального мира.

– Не думай о том, что было. Думай о том, что есть, – посоветовала девочка.

Ани-Мель кивнула, не решаясь начать разговор. Среди нейропатов давно ходил слух о призраке азиатской девочки, но внучка Веспо всегда считала это байкой, фантазией новичков, способности которых еще не успели окончательно выжечь остальные чувства. По крайней мере, те, что отвечают за страх, тщеславие, желание привлечь внимание, рассказав страшную историю…

– Ну, отчасти они правы: я не человек, – промурлыкала девочка на двухуровневом языке КвазаРазмерности, но слуховой и эмоциональный акценты были настолько сильными, что не оставалось сомнений – когда-то у девочки был родным другой язык.

«У девочки, ставшей призраком», – подумала Ани-Мель.

– Неужели в мире КвазаРазмерности все еще верят в призраков? – спросила девочка.

– Я не верю, – сказала Ани-Мель, пытаясь убедить себя, что это либо розыгрыш, либо…

– Что-то сложное и неучтенное? – помогла азиатская девочка, угадав слова Ани-Мель. Или же не угадав?

Ани-Мель поймала себя на мысли, что девочка не только предсказывает ее слова, но и копирует движения. Даже глазами моргает вместе с оппонентом. «Ну, точно какая-то программа», – подумала Ани-Мель, пытаясь вычислить, кому из друзей может принадлежать подобная шутка.

– О, боюсь, этот шутник жил несколько тысячелетий назад, – сказала азиатская девочка, сменив тактику.

– Шутник? – Ани-Мель, все еще считая происходящее розыгрышем, не хотела вступать в разговор, но девочка была такой настоящей, и слова сами вырывались изо рта помимо воли, отвечая на появившийся интерес.

– Я называла шутником мастера Ючи, – сказала девочка. – Он был тек-инженером в те времена, когда нейронные сети только зарождались, а о Подпространстве никто не знал. Ты знаешь, кто такие тек-инженеры?

– Я… – Ани-Мель все еще пыталась не увязать в разговоре.

Она не помнила деталей, но знала, что пару лет назад в нейронных сетях комплекса Galeus longirostris был обнаружен вирус, в основе которого лежала программа подмены личности, задействованная в молодом игровом проекте. Основные протоколы игры были позаимствованы у закрывшегося проекта в Isistius labialis – социальная аркада, главной особенностью которой была ежедневная смена персонажей. Сохранялись лишь набранные игроком очки. Проект назывался «Адаптация». На игровой площадке, арендованной на окраинах Galeus longirostris, был воссоздан жилой комплекс, учитывая социальные, расовые и КвазаРазмерные – двухуровневые – различия жителей. За эти различия отвечал набор нейронных протоколов, менявших алгоритмы восприятия Размерности. Аренда игровой площадки и расход энергии в устаревших сетях шестого поколения стоили создателям много единиц Влияния, но они надеялись покрыть это за счет экономии на терминалах переносов и отсутствия игровых клонов. Игрок принимал участие в проекте лично. За безопасность отвечали ограничительные протоколы нейронных сетей.