Камилла Агаева - Граница Света

— Понятно. С нее мы и начнем.

— Когда пожелаете, — Гарри немного совладал с нервным напряжением и надел свою привычную маску напускной наглости. — Сами будете смотреть или программиста наймете?

— Разберемся, — Садри забарабанил пальцами по столу.

— А, хорошо, — Голдфилд скривил ироничную улыбку. — Я тогда пока сотру все свои секретные файлы, — пошутил он.

Садри окинул его раздраженным взглядом, но ничего не ответил.

— До свиданья, — он пожал руку Джону и, откланявшись перед девушками, удалился.

— Пойду… к себе, — растерянно проговорил Риверс и поспешил уйти вслед за федеральным агентом.

— Ты всегда так шутишь? — с упреком спросила Джил Голдфилда, когда они остались втроем.

— А что я по-вашему должен делать?! — взорвался Гарри. — Какой-то придурок заявляется сюда и говорит, что будет проверять мой компьютер! С какой стати я должен это терпеть?!

— Этот какой-то придурок — федеральный агент, — заметила Лилиан.

— Да мне наплевать, кто он! — продолжал он кричать. — Да хоть президент Америки!

— Да что с тобой такое? — Лилиан с сомнением посмотрела на него. — Какая муха тебя укусила?

Словно в одну минуту лишившись всех своих сил, Гарри опустился в кресло.

— Ничего, — пробормотал он. — Мне надо домой.

— А не рано ли? — спросила Беннет.

— Мне надо домой, — повторил он.

Голдфилд встал и наспех запихал в сумку свой ноутбук, который с самого утра так и пролежал нетронутый на столе.

— До завтра, — схватив куртку, он почти выбежал из комнаты, оставляя обеих девушек в полном недоумении.

— Кажется, у него окончательно съехала крыша, — произнесла Джил, глядя ему вслед.

— С ним явно что-то творится, — задумчиво проговорила Тревис. — Гарри всегда был немного чокнутым, но сейчас, видимо, болезнь начала прогрессировать.

— Да ну его, — Беннет махнула рукой и вернулась к работе.

Ничего не говоря Лилиан подошла к столу Голдфилда и заметила, что второпях он не задвинул один из ящиков. Осторожно отодвинув его пальцами, она заглянула вовнутрь. Ящик был забит дисками с программами, дискетами, компьютерными журналами и прочим барахлом. Но под всеми вещами в глаза Лилиан бросилась маленькая яркая брошюрка. Она выгребла ее из-под кучи дискет и развернула. Брошюркой оказался проспект путешествия с красочными фотографиями и многообещающим названием.

— По следам Александра Македонского, — вслух прочла Тревис, усмехнувшись. — Что общего у Гарри Голдфилда с Александром Македонским?

— Психбольница плачет по этому Гарри Голдфилду, — отозвалась Джилиан, не отрываясь от компьютера. — Откуда я знаю? Может, он еще и историей увлекается.

— И чем он только не увлекается, — задумчиво проговорила Лилиан.

Она хотела вернуть проспект на место, но потом передумала.

— Посмотрим, где у нас ходил Александр Македонский, — она вернулась за свой стол и принялась изучать брошюрку.

— Ну что? Подходящий маршрут для твоего свадебного путешествия? — шутя спросила Джил.

— Только если выйду замуж за Гарри, — в тон ей отозвалась Тревис, после чего обе девушки, не удержавшись, прыснули от смеха.

Развалины Вавилона. II век н. э.

Когда Гефестион очнулся, был почти полдень. Ветер немного стих, и стало теплее. Македонянин с трудом поднялся и сел в своем саркофаге. Наверно в ту минуту на свете не было человека, столь же несчастного и одинокого, как он. Измученный, обессиленный, дрожащий от нервной лихорадки, Гефестион не знал, что ему делать. Куда податься? Кого просить о помощи? Он даже не представлял, где находится.

Прилагая все свои силы, он вылез из гроба и, снова не удержавшись, скатился по камням на землю.

— О боги! — простонал он от боли, едва сдерживая слезы, что сами по себе наворачивались ему на глаза. — За что?!

Гефестион поднялся на ноги и, пошатываясь, сделал несколько шагов. В это время до него донеслись чьи-то голоса. Где-то совсем рядом были люди! Македонянин опустился на четвереньки и прополз между камнями. Недалеко от его развороченной могилы сделали привал двое путников. Один из них, тот, что постарше, доставал что-то из своего дорожного мешка, а другой, помоложе, собирал сухие ветки, чтобы развести огонь. Через некоторое время путники приступили к неторопливой трапезе. Спрятавшись за камнями, Гефестион с завистью наблюдал за ними, чувствуя, как его желудок сводит от голода. В какую-то минуту он даже захотел выйти к ним и попросить о помощи, но потом вспомнил, что абсолютно гол и даже не знает на каком языке говорить с этими людьми. Путники скорей испугаются его и прогонят прочь, нежели помогут.

Наконец закончив есть, мужчины прилегли и, казалось, уснули. Словно змея, македонянин бесшумно прополз меж валунов и притаился совсем близко от них. Гефестиону претила мысль о воровстве, но он не видел иного выхода. Прижавшись к земле, он подполз к сумке путников и вытянул руку. Еще мгновенье, и его пальцы коснулись ткани мешка. Македонянин начал медленно притягивать его к себе, стараясь не разбудить хозяев. Вскоре сумка была уже у него в руках. Также бесшумно Гефестион заполз обратно за камни. Затем он поднялся на ноги и как только был способен быстро пошел к своей гробнице.

Решив, что люди вряд ли решатся искать вора в развороченном саркофаге, македонянин забрался обратно в свой гроб и начал изучать содержимое украденного им мешка. К его огромному счастью там оказалась кое-какая одежда. Она отдаленно напоминала те наряды, что носили простые жители Вавилона в то время, когда одна из столиц Персидского царства перешла в руки македонских завоевателей. С радостью надев все на себя, Гефестион обнаружил в сумке и остатки еды: кусочек сухого хлеба и финики. Приученный суровой жизнью воина довольствоваться тем, что имелось, он никогда не был особо привередлив, но сейчас эта скудная пища показалась ему верхом блаженства. Хоть как-то утолив свой голод, Гефестион снова свернулся калачиком на дне саркофага и уснул.

Когда он проснулся, солнце начинало клониться к закату. Македонянин осторожно вылез из гроба и, приблизившись к тому месту, где отдыхали путники, с облегчением убедился, что они ушли. Снова оставшись в полном одиночестве посреди серых развалин, Гефестион попытался решить, что делать дальше. Ему надо было найти хоть какую-то крышу над головой и пропитание. Бережно повесив на плечо украденную сумку и поправив на себе чужую одежду, он решил идти. Хотя Гефестион с трудом представлял, куда именно направится, оставаться возле гробницы не имело никакого смысла.

Его ноги были еще очень слабыми, поэтому македонянин подобрал более или менее прочную палку, чтобы опереться. Пока он шел, начали сгущаться сумерки, но вскоре впереди замаячили огни небольшого поселения. Гефестион не знал, что с ним произошло, и еще меньше представлял, что ждет его впереди. Но словно какая-то неведомая сила придавала ему уверенности и толкала вперед. На минуту он остановился, глядя на огни, а затем уверенным шагом пошел к деревне…