Андрей Сенчугов - Фантом

Шиманский надолго закашлял, достал из кармана грязный кусок материи и вытер губы.

– Переходите к делу, господин Руф, – грустно сказал он. – Ни к чему мне ваши сантименты. Не уверен, что вы не знаете, как живут заключенные в подобных заведениях. Что вам нужно?

– Поверьте, я вам искренне сочувствую. Не я вас сюда поместил и не я был инициатором вашего ареста.

– Перестаньте. Я о многом догадывался и почти был уверен, что и за мной когда-нибудь придут. Евреям нет места среди таких как вы. И это, наверное, к лучшему. Что вы хотите от меня.

– Ну, хорошо. Перейду к делу… Я должен вам сообщить, что после вашего ухода научный эксперимент терпит неудачу. Коллектив лаборатории делает всё, что в его силах, но ничего не получается. Вяльбе в отчаянии. Вроде бы, всё делается так, как и при вас, но дело не продвигается. Мы извели кучу народа, но ваш эликсир не действует. Люди умирают, а фантомы не рождаются! Как вы думаете, почему так происходит?

– Я не знаю, – пожал плечами Шиманский. – Возможно, Вяльбе ошибся в расчетах. Или закапризничал минерал. Что мы о нем знаем?

– Вяльбе навряд ли ошибся. Сдаётся мне, что дело в другом…

Он дал прокашляться Шиманскому, которого сразил очередной приступ.

– Дело, как мне кажется, в другом. После недолгих размышлений я сделал вывод, что в этом виноваты вы, профессор. Вы, скорее всего, успели подстроить так, чтобы никто кроме вас не мог изготовить этот проклятый эликсир.

– Вы не правы, я ничего такого не делал.

– А я думаю иначе. Так вы решили отомстить нам, немцам. Вы ждали вашего ареста и заранее подстраховались. Своего заместителя Вяльбе вы предусмотрительно не стали посвящать в свои планы.

– Вы не… – попытался оправдаться Шиманский.

– Напрасно вы отрицаете, Шиманский, – перебил его Руф. – Ну что ж. Я предвидел ваш ответ. Поэтому мне ничего не остается, как предложить вам сделку, от которой вы не сможете отказаться.

Руф заиграл желваками на лице.

– Предложение мое такое – вы подскажете, как продолжить эксперимент, а взамен мы даем вам гарантию, что ваши дети и супруга не станут следующими жертвами, которые будут подопытными людьми в стенах лаборатории.

– Не трогайте их, прошу вас! Это бесчеловечно! – вне себя от горечи вымолвил Шиманский. – Вы не посмеете сделать это. Лучше убейте меня.

– Посмеем, профессор, уверяю вас. На этот эксперимент и так потрачено много сил и средств. И ничто нас не остановит. Непременно, следующими жертвами будут ваши близкие, клянусь в этом!

– Возьмите лучше мою жизнь, – сказал в полной растерянности Шиманский.

– Мне сейчас не нужна ваша жизнь. И ваших родных, между прочим, тоже. Предлагаю вполне равноценный обмен. И заметьте – я не собираюсь настаивать на том, что вас лично подвергали пыткам. Всё-таки – страх перед смертью детей и супруги должен сделать вас благоразумным, не так ли?

Шиманский не мог возразить – он потерял сознание.

Перед своим отъездом Руф, получивший на то соответствующие полномочия, сказал начальнику лагеря Роммингеру, чтобы тот доставил Шиманского в госпиталь для лечения и позаботился о надежной охране, так как жизнь профессора ещё представляет для Рейха большую значимость.

Алексей почти смирился со своим положением. Получив несколько раз болезненные внушения от Курта, он решил, что невидимка, натешившись властью над новым рабом, отпустит его. Главное – не гневить фантома и тогда он не сделает ничего плохого. Нужно сохранить в порядке свою нервную систему и не стать загнанным, таким, например, как Борисыч. А что оставалось делать? Пытаться бороться с Куртом? Но как? Какими способами? Обратиться к экстрасенсам? Или сходить в церковь и попросить совета у батюшки? А может быть найти выход на ученых-физиков, химиков, биологов и кого там ещё, кто мог бы объяснить такое странное явление природы, как не ушедший в мир иной со времен второй мировой войны нацист? Но навряд ли кто-либо по-настоящему сможет помочь. Кто-то не поверит, кто-то сочтёт все это за бред. А потом Курт начнёт еще более жестоко издеваться, и тогда держись, Лёха!

С этими грустными мыслями Алексей зашёл в офис фирмы, в которой трудился системным администратором. Рассеянно прошел к своему рабочему месту, ни с кем не поздоровавшись. Сотрудники не могли не заметить изменения в поведении Мельникова, который до недавнего времени был очень приветливым и общительным работником. Почти неделю как ставший угрюмым и раздражительным Алексей ловил на себе недоуменные взгляды коллег. Люди шептались за его спиной, пожимали плечами. Странное поведение Мельникова не осталось без внимания шефа, который тоже был удивлен. Котов Геннадий Сергеевич, лет пятидесяти человек, смотрел на Мельникова через стеклянную стенку, разделяющую его кабинет с офисом. Котов нажал кнопку и по громкоговорящей связи вежливо попросил Мельникова зайти к нему на аудиенцию.

– Алексей Михайлович, э-э… ну… в общем, как вы себя чувствуете? – добродушный колобок Котов, которого подчинённые называли между собой Котом, погладил свою лысину пухлой ладошкой. Он немного смутился и внимательно посмотрел на Мельникова.

– Я? Нормально чувствую. Почему спрашиваете, Геннадий Сергеевич?

– А вы сами не догадываетесь?

– О чём?

– Да вы садитесь, – Кот показал на кресло и наклонил голову к селектору, – Ниночка, золотко, кофейку нам сделайте, будьте добры.

Секретарша через минуту принесла поднос, поставила чашки.

– Ещё что-нибудь, Геннадий Сергеевич?

– Нет-нет, спасибо, Ниночка.

Секретарша вышла. Шеф сделал маленький глоток и спросил полушёпотом:

– Алексей, скажи прямо – что стряслось? Ты какой-то странный в последние дни. Сам этого не замечаешь?

– По правде говоря, Геннадий Сергеевич, есть немного.

– Вот! И я, понимаешь, наблюдаю за тобой и чувствую – что-то не так с тобой. Замкнутым стал, круги под глазами… В семье нелады? Или заболел, может быть?

– Да нет, не заболел. Устал, наверное.

– А! Ну, так бы сразу и сказал, – облегченно вздохнул Котов. – Ну, потерпи немного. Вот сейчас объект сдадим, и всем нам легче станет. Я забронировал места в пансионат. Так что всем коллективом рванем на отдых деньков на пять. Помнишь, как в прошлом году? Лес, рыбалка на заре, дискотека возле костра, песни под гитару…

– Да-да, – безрадостно согласился Алексей.

– Ладно, идите, Алексей Михайлович, – Кот в предчувствии предстоящей поездки за город радостно потёр было ладошки, но, не заметив такого же оптимизма со стороны Мельникова, сделал печальное выражение лица и вздохнул.

Алексей вышел. Добродушный Кот покачал головой и поднял чашку, чтобы сделать глоток. Чашка, вдруг, сама по себе перевернулась в его руке кверху дном, и горячий кофе вылился на рубашку. Из кабинета послышался вопль шефа.