Леонид Шифман - О чем думала королева? (сборник)

На новом месте все складывалось превосходно. Если бы не тоска по рано ушедшей в небытие жене, Иоганн мог бы назвать себя баловнем судьбы. Герцог был очень щедр, пациенты передавали из уст в уста легенды об искусности лекаря. Теперь у Каген-Дорфа был замок, много денег и самое главное – были прекрасные библиотека и лаборатория, и он мог изо дня в день совершенствовать свое мастерство и получать все новые знания, вникая в тайны мира, так мудро устроенного создателем. Рядом с ним была его дочь, умная и послушная девочка, которая была и его ученицей, и его другом и помощницей.

И вот пришла беда. Вечером в их замок вломился целый отряд воинственных монахов. Они заявили, что отведут лекаря на герцогский суд.

– Верный человек сообщил, что Каген-Дорф занимается колдовством и знается с темной силой, – сказал один из монахов. – Пусть твою судьбу решит его светлость.

Герцог симпатизировал им, но Эвелин знала, как здесь сильна папская инквизиция. Поэтому в душе ее сейчас царил страх.

Все же сон сморил девушку. Она заснула, сидя в кресле. Ей снились диковинные сны: люди в странных одеждах, город, в котором замки теснились прижатые друг к другу вдоль широких и чистых улиц. По улицам непонятно как двигались странные повозки на пузатых колесах без лошадей. Замки были богатыми с большим количеством сверкающего стекла, но совершенно беззащитными…

Разбудил ее шум от топота ног и нестройного хора голосов, доносившихся из той части замка, где находился кабинет отца. Кое-как приведя себя в достаточно приемлемый для встречи с чужими людьми вид, Эвелин почти бегом направилась туда.

Дверь в лабораторию была приоткрыта. Вскоре можно было не только слышать голоса, но и понимать смысл сказанного.

– Так говоришь, ты не колдун, а лекарь и алхимик, – Эвелин узнала голос герцога. – Твое лекарское искусство мне известно, оно достойно всяких похвал. Если ты докажешь, что ты – алхимик, в моих глазах ты будешь оправдан. Ты говоришь, что назвал браслет волшебным, потому, что знаешь, как сделать его золотым, что тебе открылся философский камень?

– Да, ваша светлость, – прозвучал ответ отца, немало удививший Эвелин, которая прекрасно знала, что в своей лаборатории он занимается исследованиями, помогающими ему находить новые лекарства, а не превращать неблагородные металлы в золото.

– Ты готов это доказать? – с изрядной долей недоверия и ехидства спросил кто-то из монахов противным скрипучим фальцетом.

– Для этого мы и пришли сюда.

Эвелин осталась в коридоре, но встала так, чтобы видеть то, что происходило в лаборатории. Отец взял браслет и показал его сначала герцогу, а затем одному из монахов, тот сразу испугано перекрестился.

– Ты не слишком веришь в силу Господа нашего, если опасаешься колдовства перед святым распятием, – серьезно проговорил Каген-Дорф, наливая в фарфоровую чашку какую-то остро пахнущую маслянистую жидкость.

– И то правда, – поддержал его герцог.

Лицо монаха стало бледным, он испугался и явно не знал, как защитить себя от неожиданно выдвинутого обвинения. Но внимание всех уже переключилось на браслет, который был погружен в жидкость. Девушке не было видно, что с ним произошло, но зато она могла наблюдать за лицом старого герцога, на котором быстро сменились удивление, восторг и чувство явного облегчения. Кто же хочет остаться без умелого лекаря, даже во имя попадания в Царство Божье. Наступила тишина, не нарушая которой, монахи один за другим направились к двери. Вскоре все они покинули замок. Никто, похоже, даже не заметил стоящую рядом с дверью лаборатории девушку. Но ее заметил герцог, и лицо его осветила улыбка.

– А малютка выросла и очень похорошела, – воскликнул он, обернувшись в сторону хозяина замка. Ты получишь баронский титул, а она должна быть представлена при дворе не позднее Святого Дня. Не хочу больше рисковать.

Герцог был неглупым человеком и тоже кое-что понимал в алхимических изысканиях. Но это Эвелин поняла только тогда, когда отец ей разъяснил, как ему удалось провести святую инквизицию.

Медный браслет с примесью серебра, погруженный в сложную смесь, состоящую из кислоты, полученной из зеленых яблок, пепла и вещества с резким и неприятным запахом, которое отцу удалось получить из останков умерших крыс, потерял свой темный налет и внешне был неотличимо похож на золотой. Понятно, что соприкоснувшись с воздухом, медь снова потемнеет, но никто больше не рискнет проверять лекаря, боясь обвинения в слабости собственной веры, ибо свидетелями чуда стали представители святой инквизиции, а само чудо было совершено под распятием и в присутствии его светлости, представляющего власть Господа на земле.

Когда экран АПД погас, Гриффс посмотрел на пациентку и улыбнулся.

– Этот браслет не волшебный. Волшебно ваше удивительное воображение, которое и позволяет вам совершать эти путешествия во времени, в миры, которые, возможно, были, а, возможно, существуют и сейчас. Доказывает ли это реальность реинкарнаций – не знаю, не думаю. Но какая разница? Напишите о своих путешествиях и приключениях роман, или несколько романов. Думаю, что у вас это получится, а использовать ли для этого старый браслет, решайте сами. Думаю, что вы можете обойтись и без него. Вы ведь все помните.

Из клиники Крофта доктор Гриффс сразу поехал навестить свою ассистентку, ему не терпелось показать ей последнюю регрессию. Он привык обсуждать с Мариной наиболее интересные случаи своей, да теперь уже и ее практики. Он вдруг понял, что не уверен в своих выводах, ему нужно было увидеть одобрение в глазах Марины. Как психолог он прекрасно понимал что это значит, но как просто человек не торопился это признать. Всему свое время…

Муж моей сестры – физик-теоретик. Разговаривать с Джо бесполезно. Ты ему про бейсбол, а он в ответ что-нибудь о непредсказуемости траектории полета мяча и об эффекте наблюдателя. Его послушать, так результат любого матча – дело случая, к тому же сильно искаженное сотнями тысяч наблюдателей! Но то, что он выдал в ту субботу…

В тот день мы с Джуди по семейной традиции обедали у мамы. За кофе я рассказал о нашем соседе, недавно покорившем Эверест. Я ожидал, что Джо начнет разглагольствовать о влиянии разряженного воздуха на умственные способности человека или о какой-нибудь подобной нудятине, но у него возникла совсем другая ассоциация.

– Ты слышал что-нибудь о теории Эверетта?

– Я знаю лишь двух физиков: Альберта Эйнштейна и Джо Голдсмита.

– Сейчас познакомишься и с Эвереттом.

Джо, постепенно увлекшись, рассказал об американском физике, который, если я правильно понял, доказал, что кроме нашей вселенной существуют миллиарды других. Более того, их число все время растет. Стоит нам сделать какой-нибудь выбор, «быть или не быть», например, как хоп, и из одной вселенной получилось две, в одной мы живем, а вторая сама по себе, хотя мы присутствуем и там. А потом они множатся снова, просто как кролики на ферме Лоуренсов. Такие дела… Я хлопал глазами.