Дмитрий Шубин - Тигр на свалке

– Конечно, конечно, – ответил Дюк. – Только вот шампанское оприходуем.

Я повернулся, наклонился к спящей Жанне и чмокнул ее в щеку. Она проснулась и, улыбнувшись мне, приподняла голову.

– Вставай, – прошептал я. – Уже давно день.

Парни с девчонками облюбовали столик и начали распивать шампанское. Жанна скрылась в ванной комнате. Я выпил еще и направился в другую ванную. Где залез в пузырящееся джакузи, потом почистил зубы и, облачившись в фирменный, рицевский голубой халат, вышел в зал. Друзья уже вовсю веселились. Они вытащили из холодильника еще бутылку шампанского и дружно распивали. Меня же угнетало одно чувство: чувство вины за то, что выдал наше с Алексом местопребывание. Говорят, что чувство вины с похмелья – это всего лишь недостаточное содержание в крови адреналина. Так и называется: адреналиновый голод. Этот голод срочно пришлось лечить спиртным. И когда я выпил еще шампанского с друзьями, мысли об опасности стали отдаляться. Вышла Жанна, тоже в голубом халате, и присоединилась к нам. Рыжеволосая девушка, которую, как оказалось, звали Лоран, постоянно смеялась, притом на все, что бы ни говорил Дюк, тот, соответственно, пытался острить.

Через час всей шумной компанией, вводя в шок обслугу и клиентов отеля, мы пересекли фойе и вышли наружу. Потоптали ворс красного ковра, что проложен через тротуар к дороге, пока не подъехал автолет. Мы запихнулись во вчерашний лимузин и двинулись по улице.

– Куда? – спросил шофер.

– Ленч, – ответил Андрэ, и водитель мотнул головой.

Никто из нас, конечно, не заметил, что вслед за лимузином от тротуара вырулил черный, длинный, широкий, с затемненными стеклами, автолет фирмы «Форд». И уж тем более никто не увидел, что в хвост «Форду» встал аквамариновый «Пежо».

Мы припарковались у небольшого ресторанчика на набережной. Шумно заняли два столика. Однако Жанна взяла и запросто пододвинула один столик к другому.

– Вот так у нас в России делают, когда за одним столом не хватает места всем.

Хозяева заведения спорить не стали. Заказ сделали разнообразный: тонкие ломтики кабаньего мяса в малиновом соусе и с гарниром из зеленой фасоли, отбивную оленину с зеленью, ребрышки кролика в сметанном соусе, картофель с грибами, сырые устрицы, красную икру, сыры, печеные орехи, кофе. Для меня – гаванскую сигару. От спиртного пока отказались. Деньги имелись, роскошная жизнь продолжалась.

Плотно пообедав, запив все деликатесы кофе, мы в хорошем настроении выбрались под осеннее солнце, чьи лучи еще даже могли немного погреть. Хмель как рукой сняло, и я предложил всей компании просто прогуляться по набережной.

– Надо купить билеты на концерт. – Жанну эта проблема волновала.

– Уже заказаны, – ответил Дюк. – Еще утром оплачены все шесть билетов.

До концерта оставалось несколько часов, и Андрэ с Дюком взяли на себя роль экскурсоводов по Парижу. Мы дружно переместились на прогулочный катер. Плавучий экскурсионный автобус бесшумно поплыл по Сене. Андрэ указывал рукой на разные достопримечательности и важно объявлял их названия. Мы обогнули остров Сен-Луи, за Нотр-Дам вошли в главный канал под Пон-Луи и двинулись на запад. Проплывали под множеством впечатляющих мостов, мимо Тюильри, Лувра, музея Д'Орсе, Трокадеро, а потом причалили недалеко от Эйфелевой башни. Выгрузились. Катер развернулся и пошел вверх по реке к докам Пон-Неф.

Затем Андрэ вместо неспешной прогулки устроил гонку к Эйфелевой башне, ему не терпелось похвастаться этим Чудом света. Мы поднялись наверх, полюбовались Парижем с высоты птичьего полета. Несколько раз плюнули вниз, и вскоре спустились. Потом передохнули в уличном кафе, где выпили немного светлого пива. Везде было шумно, многолико, французы праздновали второй выходной день – воскресенье.

Мы успели посетить еще несколько мест. Париж – это помпезность улиц, это метро, пронизывающее весь город и куда ни глянь раскидавшее свои выходы. Париж – это разливное море вин, вездесущих реклам, маленьких рынков, уличных кафе и закусочных. Площади, улочки, забитые народом. Толкотня вокруг Бобура, пышность бульвара Сен-Мишель. Разноязыкая болтовня, запах ароматических сигарет, сладковатых или пряных духов и одеколонов.

Когда стало вечереть, мы направились к метро, чтобы добраться до «Стад де Франс». Меня стала мучить мысль, что после вечернего шоу мне придется расстаться с Жанной, возможно, навсегда. Ей надо будет ехать в далекую снежную Россию, где медведи ходят по улицам. Я попытался отбросить эту мысль подальше. Нас ждало великое, по мнению Дюка, шоу.

Друзья Жанны нашлись практически сразу, как только диктор, которому я сунул десять евро, объявил на весь «Стад де Франс» и его окрестности, что их ждут возле четвертого входа Западного сектора стадиона. Они вынырнули из толпы и заулыбались, увидев Жанну. Интересно, как ребята оценили новый имидж девушки? Жанна же, заметив свою потерявшуюся компанию, на радостях обняла их по очереди, потом мы познакомились. Парни из России плохо говорили по-французски и было смешно слушать их тормознутые, корявые выражения. Однако я подумал, что и сам бы говорил во много раз хуже, если бы «Меморлай» не вкачал мне в память пару европейских словарей со всеми правилами произношения.

У ребят из Российского округа уже имелись билеты в танцевальный партер, туда же, куда взяли и мы. Чтобы отметить то, что Жанна нашла своих друзей, а также новое знакомство, мы с бокалами пива пристроились за пластиковыми столиками с большими раскрытыми зонтами (ненужными вечером) в уличном кафе, расположившемся тут же на мощеной площади с фонтаном. Торопиться было некуда. Однако масса молодежи, пытавшейся заранее пробиться ближе к сцене, уже полчаса атаковала входные двери. Охрана с трудом сдерживала этот натиск. Мы просто решили переждать этот вал. По разъяснению Андрэ, мы и так все прекрасно увидим и услышим, при этом будем находиться в более комфортных условиях – не попадем в давку. Да и при «волнах», которые будут создаваться фанатами в присценовой толпе, могут просто задавить или, если повезет, «всего лишь» сломать ребра.

– Все равно в начале будет петь какая-нибудь дешевая разогревающая группа, – добавил Дюк. – Ничего хорошего мы не услышим. Так что торопиться не стоит.

Выпили пива в высоких пластиковых стаканах, немного разговорились. Ребята из далекой России казались нам какой-то экзотикой. Они быстро учились языку, правда иногда путали слова, но пытались острить, хотя шутки у них были странноватые.

Когда глухие удары стали сотрясать стадион и окрестности, мы дружно встали, расплатились и направились внутрь. Давка на входе уже не так ужасала, и мы, пройдя вдоль шеренги полицейских, пересекли просторное фойе и оказались внутри. Стадион шумел и свистел так, что заглушал пение какой-то девицы, которая выла на сцене под аккомпанемент пятерых волосатых парней – трех гитаристов, клавишника и ударника. Мы прошли повторный контроль и попали в толпу желающих смотреть концерт стоя. Однако утомлять ноги пока не хотелось, и вся наша дружная компания, найдя место на середине поля, расселась на пластике, которым покрыли газон, чтобы тот не вытоптали любители музыки. Мы расположились кругом, достали из пакетов пластиковые двухлитровые бутылки с пивом, пластиковые же стаканы и принялись настраиваться на предстоящее шоу. Вокруг тусовался народ, а впереди плотная толпа с негодованием уставилась на сцену, активными жестами и громким свистом пытаясь напомнить организаторам концерта, что люди сюда пришли послушать Пресли, а не эту «мочу». Впрочем, мы находились в таком месте, где публики обреталось пока не очень много, основная масса все же прижималась к сцене. Русский по имени Колян Длинный достал из своего рюкзачка небольшую электронную видеокамеру и стал нажимать на кнопочки, настраивая аппарат.