Яцек Дукай - Лёд

— Как рубль не крути, все равно, Сибирхожето сверху будет.

— Так или иначе, — сказал симметричный доктор, — у нас тут взлом, уничтожение собственности, нападение на человека, на императорского служащего, и, кто знает, нет ли намерения убийства — если бы удар чуточку не так пошел, бедняга мог бы и не выжить; это уже работа для представителей закона.

— Правильно доктор говорит! Послать за жандармами!

— Да откуда жандармов! Только что вернулся тарантас из подвозной [168] Деревня, поставляющая подводы для почтовых и других нужд — прим. перевод. деревни, со станции протелеграфируем, если удастся.

Я-оно протиснулось к мадемуазель Кристине, массивная трость Фессара очень помогла в этом.

— Ведь вы же разговаривали с ним сегодня, правда?

— Вы поднялись. Вы хорошо себя чувствуете? Повязка спадает вам на подбородок.

— …с господином Фессаром. О чем?

— Видно, про Николу уже разошлось. Спрашивал, не тот ли это доктор Тесла. Выражения почтения и так далее.

— Перед тем говорил он с советником Дусиным? С кем еще? Похоже, уже вчера он пытался что-то вытянуть из Верусса.

— Откуда же мне знать? А-ах, простите меня, сплю на ходу.

Кристина повернулась и ушла в вагон. Княжеские люди почтительно поклонились, когда она проходила мимо.

Тем временем, сборище у товарных вагонов увеличилось десятков до двух человек.

— …какие еще извинения? Ведь это же неслыханное дело! Сначала выпадает какой-то идиот, и мы все стоим; потом уже этот сумасшедший! У меня билет на корабль из Владивостока, кто мне деньги вернет?

— А ведь господин Фессар таким вежливым джентльменом казался!..

— …нельзя же человека на пищу медведям даже если преступник а знаем не знаем то что один день за столом хлеба вина второй день умирай в лесу темном мы идем а как же видите раненый может с ума сошел кто знает этот из вагона что пять пускай четыре может кто свистков пару я первый найдем человека!

— Хорошо излагает! Налейте ему водки!

Сергей схватился за голову. Он начал громко упрашивать, стонать, умолять, мало кто его слушал, новое развлечение раззадорило воображение пассажиров Транссиба; они созывали товарищей, собирались группами — словно на пикник; возбужденный юноша прибежал с биноклем; кто-то помчался к начальнику поезда за свистками. Мужчины вынули часы, сверяли время, при случае сравнивая по коротким стрелкам свои родные временные зоны. Появился еврей из купейного вагона с собакой на поводке, криволапым кобелем весьма сомнительного происхождения, и тут же кто-то начал требовать одежду беглеца: след, собака должна взять след, пускай понюхает! Раздали свистки. Пришел начальник поезда, только его уже никто не слушал. Frau Блютфельд привела с собой официантов с корзинами бутербродов; провиант разобрали по карманам. Татарин из купейного продал два старых компаса, по пятерке за штуку. Monsieur Верусс, обцеловавши руку вдовушки, побежал к себе в купе за блокнотом и карандашом, размахивая огромной корзиной для пикников, видно, еще наполненной неразобранной едой. Разыгравшиеся дети попытались было забраться в вагон Теслы; серб с грохотом задвинул огромную дверь. Одноглазый джентльмен, сосед панны Мукляновичувны по вагону-люкс, одиноко направился в тайгу с ружьем в руке и патронташем на плече. Как по сигналу — в тайгу отправились и другие экспедиции. Начальник состава махал фуражкой крича им вслед про условленные сигналы — один длинный гудок: возвращение; три коротких: нашли — только ни о какой договоренности здесь не могло быть и речи. Сергей с мрачной миной сидел на зимназовом рельсе и кусал ус. Слуги в княжеских ливреях, отставив длинноствольные винтовки, плевали махоркой в кусты ежевики. Над раскрытыми настежь пассажирскими вагонами и покрытым мерцанием «Черным Соболем» шумели деревья; ветви берез расположились изогнутыми зигзагами, словно нервничающий художник изобразил их подскакивающим на бумаге перышком. Розовый мотылек танцевал над блестящей от пота лысиной начальника, в конце концов — присел на нее, дети показывали на него пальцами. На заднем плане хлопала чистейшая белизна: ветер выдул занавески в окнах вагонов-люкс. Для этого пригодился бы Галь [169] Искал и в Гугле, и в Википедиях — не нашел ничего. Прим. перевод. , подумало я-оно, кто-нибудь из импрессионистов, специалистов по средиземноморскому солнцу, размазывающему контуры известняковых колоколен, оливковых рощ, парусников на горизонте. Небольшая картинка, прямоугольник, десять на семь дюймов: краски желтая, зеленая, голубая и черная (черная-ониксовая, чтобы написать зимназо паровоза). Название: Лето в тайге. Или: Тайга в Лете. Картина оправлена в толстую, топорную рамку из темного дерева. Дачники [170] Здесь игра слов. По-польски слово «Letnicy» можно перевести и как «дачники», и как «летние люди, люди Лета» — Прим. перевод. , Азия и машина.

Птицы пели в тайге, в церковной тишине между деревьями; свет с зеленых витражей ниспадал на дикие тропки, на кусты, отягощенные неизвестными плодами, на траву, усеянную неизвестными цветочками, на мужчин в элегантных костюмах, прогулочным шагом переходящих от одного солнечного просвета к другому.

— ….вчера вечером. Юрга. Тутальская. Сейчас же повозка пришла, кажется, со стороны Литвинова, если я правильно понял начальника. А между ними никаких поселений, только эта подвозная деревня на столыпинском праве; разве что охотник или золотоискатели в секретном прииске. Так что дурной пацан может бежать на север, пока не попадет в Северный Ледовитый океан. Или в болото, что скорее всего.

…Я и вправду советовал бы не нагружать колено; при удаче, когда вы позволите ноге отдохнуть, через недельку-две будет как новенькая.

— Доктор, вы же видите, это Herr Блютфельд не может нас нагнать.

— А если что, кто будет вас нести назад? Те две прелестные мадемуазели, которые вами занялись — они никогда бы мне не простили. Уже пятый десяток, а я все еще нахожу это увлекательным феноменом, то свойство характера, даже и не знаю, как его назвать — мед, который притягивает женщин. Вы ведь всегда пользовались успехом, правда?

Я-оно расхохоталось.

— Спасибо, господин доктор, благодарю, вот это запомню, развеселили вы меня замечательно!

— Хорошо воспитанный сын из богатого семейства, с чистым сердцем и незапятнанной репутацией — нет, даже и не взглянут. Но достаточно только появиться в городе авантюристу и гуляке, прохвосту, обесславившему себя в трех уездах — и тут же огонь у девиц в глазах, шепоточки по салонам жаркие. Ну почему он их так к себе притягивает? Почему порядочное, постоянное и надежное их только отталкивает? А потому, видите, что это же скучно, так и скажут: скучно!