Яцек Дукай - Лёд

— У вас не найдется для меня сегодня времени? После работы. Хммм? Нужно будет сесть и оговорить разные вещи.

— Что, например?

— Страшно мне неприятно, дорогой мой, вы даже и не представляете, насколько сильно… но, видимо, придется попросить найти себе какой-то собственный угол. Понятное дело, всегда с радостью примем в гости! Со всем сердцем! Но…

— Вас, случаем, полиция по моему делу не посетила?

— Что? Нет! Видите ли, пан Бенедикт, одно дело помочь земляку, даже в самой страшной уголовной беде, и другое дело — принимать у себя делового человека с теми или иными политическими взглядами. Ведь все знают, что вы у меня живете.

Пана Войслава я-оно понимало превосходно. Его замешательство было самым откровенным, его стыд был откровенным, но откровенной была и решительность просьбы. Таким вот был человеком, Войслав Белицкий, что даже разоряя конкурента до последнего, подписывая последний, убийственный контракт, он мог меланхолично вздыхать и про здоровье обанкротившегося спросить озабоченно.

— Во всяком случае, вы же меня серьезно за ледняка не принимаете.

— Ледняка? — засмеялся тот. — Пан Бенедикт редко в зеркало на себя глядит! Совершенно в иных масштабах вас здесь в городе видят.

— И как же? Ну-ка, скажите! Я же себя изнутри никак не осмотрю.

Пан Войслав поднял брови.

— А то, что пан у нас абластник, и заговоры устраивает против священной императорской особы.

— Чего?!

Тот смеялся еще громче, развеселившись на все сто.

— А что? Неправда? — Он вынул платок, вытер слезы, трубно высморкался. — Это же как быстро после губернаторского бала дела меняются! Чуть ли не малая Оттепель в воздухе. (Боже нас всех упаси!) В Харбине цены на зимназо и тунгетит на тридцать процентов вверх пошли. На тридцать процентов! Быть может, пан и об этом кое-что знает, гы? — Белицкий приятельски хлопнул по плечу, подмигнул. — Это, случаем, не пана делишки? — И он рассмеялся в третий раз.

Только правда была такой — я-оно это четко видело — что пан Войслав Белицкий эти слова за шутку совсем даже и не считает.

Никола Тесла поправил снежно-белые манжеты, натянул перчатки поплотнее, с таинственной миной оглянулся через правое плечо, через левое плечо, после чего жестом престидижитатора извлек из фрачного кармана черный камешек и положил его на столе. Это был тунгетитовый револьверный патрон. Взяло его двумя пальцами. П.Р.М. 48. Тесла исполнил следующий жест — второй патрон стукнул по лабораторному столу. П.Р.М. 41.

— А-га! — Довольный собой, он набежал тьмечью на лице. — Поздравляю с днем рождения. — Серб подмигнул. — Я тут попросил Степана хорошенько.

— Я…

— Разве нет?

— Да и вправду. Откуда вы знаете?

— Кристина мне сказала.

Откашлялось.

— Ну, действительно…

— И сколько же это вам стукнуло?

Посчитало про себя, отнимая одну дату от другой, как всегда, изумившись простому результату.

— Двадцать четыре.

— А, un Enfant du Siècle [365] — усмехнулся Тесла.

Стиснуло патроны в ладони.

— Но что вас навело на такую мысль…

— Да как же, вы ведь сами просили о них.

— Просил?

— Позавчера ночью — не помните? Это уже когда мы поломали вешалки. Будто бы вам нужно — как же? — ага, «на всякий случай». Но я слышал страх! — Тесла поднял белый палец. — Я слышал страх!

Он говорил правду. Ничего подобного я-оно не помнило, ведь тогда Никола быстро заснул с головой на тунгетитовом зеркале, как же могло его тогда еще о чем-то просить? Но сейчас он говорил правду.

Так, но ведь тогда непрерывно бил Молот Тьмечи, разбивая на клочки всяческое прошедшее мгновение, еже до того, как то хорошенько замерзло. Выходит — я-оно просило Николу Теслу дать патроны к Гроссмейстеру — правда или фальшь?

— Merci, merci beaucoup, mais [366] … хмм, думаете, что мне они понадобятся?

— Вы же не избавились от револьвера.

— Нет. — Быстро глянув на двери (мастерская была пустая, все ожидали генерал-губернатора в главном вестибюле, под глобусом и фреской с летним пейзажем), быстро вынуло из-за пояса сверток и извлекло оружие. Гроссмейстер отбрасывал матовые радуги. Разломило его и подуло в пустые гнезда барабана. — Те агенты охранки, которым вы дали ледовое оружие… — Вставило патроны в цветочные бутоны. — На людей, особенно, в Экспрессе, он же ведь не был особенно пригодным. Вы что, и вправду опасались того, будто бы люты сами предпримут какие-то защитные действия против арсенала Лета?

— А вы так считаете, будто бы они и не способны мыслить или обороняться?

— Не будем шутки шутить. Ведь не для того же вы заказали эти револьверы.

— Потому что это была экспериментальная серия, еще до насосов Котарбиньского, даже перед идеей тунгетитора. И то, что при том вышло оружие против людей, более мощное, чем обычное…

— Тунгетитовая пуля бьет в лед — и что? Еще больше льда. Почему же, аккурат, против лютов…

— И все же, одного вы подстрелили.

Кончиком пальца коснулось вставленного в револьвер патрона.

— Доктор Вольфке пока что этого не исследовал.

— Чего?

— Поведения высокоэнергетического тунгетита в жидком гелии, в крови лютов. Точно так же, как существуют зимназовые холода с полной противотепловой симметрией — вот здесь, замок, барабан, ствол — так и соединения тунгетита… Я прав? Ниже нуля по Кельвину… Быть может, именно таков был ваш план уничтожения Дорог Мамонтов?

Снова сощелкнуло Гроссмейстера в единое целое. Инстинктивно подняло его на высоту глаз, глянуло вдоль змеиного дула. Рог указывал в самый центр таблицы геометрических свойств льда.

— Кстати, дорогой доктор, вы, наконец, измерили эти структурные постоянные? А то я бы и забыл.

Тесла забурчал что-то под нос на иностранном языке.

— Pardon?

— Известно, что люди различаются! — заворчал он. — Если измерить электрическое сопротивление тела одного и другого человека, то с относительно чувствительной аппаратурой всегда получишь разные результаты. А вот характер? Как измерить у человека характер?

— Но вы же понимаете, что я должен иметь эти данные до того, как отправлюсь за отцом. — Спрятало Гроссмейстера. — Проеду по льду тысячи верст с насосом Котарбиньского, а на месте окажется, что отец быстрее накапливает в себе тьмечь, чем насос успевает откачивать — и что тогда? Что самое паршивое, если правдой является то, что абаасы там могут расти и дозревать, сходя для этого, к примеру, ребенком на Дороги Мамонтов, тогда и постоянная теслектрической емкости от характера…

— Насос! — схватился с места Тесла.

Очевидность прошлась по тьмечи невидимой молнией.

— Он у вас имеется?