Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

— Извините. Я не хотел вас так расстраивать.

— А что вы хотели? Просто спокойно поговорить? Скажите, а как насчет предательства и грязных штучек, которыми вы апеллировали? Просто дружеская беседа?

Слегка наклонив голову, Моррисон молчал, чувствуя ярость собеседника. Трое из пяти на корабле — он и два бывших любовника — страдают от чувства невыносимой обиды. Интересно, можно ли таким образом в разговоре вывести из строя Дежнева и Баранову?

Конев вдруг грубо сказал:

— Вам лучше уйти. Я привел вас сюда, хотел помочь избавиться от страха перед проектом, поделившись с вами надеждой. Очевидно, мне не удалось. Вас больше интересуют похотливые сплетни. Идите. Охрана отведет вас в вашу комнату. Вам нужно поспать.

Моррисон вздохнул. Поспать?..

В третью ночь пребывания в Советском Союзе Моррисон спал;

Дежнев ждал его рядом с комнатой Конева вместе с охраной. Он широко ухмылялся, а большие уши весело шевелились. После мрачного напряжения у Конева Моррисон был рад болтовне Дежнева обо всем, кроме минимизации.

Дежнев настаивал, чтобы Моррисон выпил.

— Это — не водка, не алкоголь, — уговаривал он. — Это — молоко с сахаром и ароматическими добавками. Я стащил это у интенданта. Думаю, они использовали напиток для животных, потому что для этих вояк человека заменить животным легче. Это проклятое перенаселение. Как говорил мой отец: «Чтобы появился человек, достаточно момента удовольствия, а чтобы получить коня, нужны деньги». Пейте же. Это полезно для желудка. Гарантирую.

— Моррисон вскрыл банку. Он перелил содержимое в чашку. Напиток был довольно приятный на вкус. Он поблагодарил Дежнева почти от души.

Когда они пришли к Моррисону, Дежнев посоветовал:

— А сейчас самое важное для вас — выспаться. Хорошенько. Давайте я вам покажу, где что находится.

Когда он суетился, то он напоминал большую и слегка растрепанную наседку. С сердечными пожеланиями: «Спокойной ночи. Обязательно поспите как следует», — Дежнев вышел из комнаты.

И Моррисон спал. Устроившись в своем любимом положении — вниз животом, подогнув левую ногу коленкой наружу, — он почти сразу начал засыпать. Конечно, он мало спал последние две ночи. И вдруг его осенило: в чашке с напитком было сильное снотворное. Затем пришла мысль, что, возможно, Конев тоже примет снотворное. Потом — ничего... Когда он проснулся, то не мог вспомнить, снилось ли что-нибудь ему.

Он даже не сам проснулся. Его разбудил Дежнев — такой же бодрый, как и накануне вечером. Бодрый и подтянутый, насколько мог быть подтянутым этот ходячий стог сена.

— Просыпайтесь, товарищ Американец, пора. Вам нужно побриться и умыться. В ванной найдете свежие полотенца, расчески, дезодоранты, салфетки и мыло. Мне это хорошо известно, потому что я сам принес все это. А также новую бритву. И вдобавок — свежее белье, чтобы вы могли прикрыть лучше свое хозяйство и не чувствовать выставленным его напоказ. У них все есть, у этих бюрократов, если хорошенько попросить кулаками.

Он поднял кулак, а лицо его исказилось от злости.

Моррисон зашевелился и сел в постели. Он быстро пришел в себя и... остолбенел от осознания того, что наступило утро четверга и впереди его ждала минимизация.

Когда через полчаса Моррисон вышел из ванной, хорошо вымытый, высушенный, освеженный дезодорантом, побритый, причесанный и одетый в хлопчатобумажный костюм, в тапочках на ногах, — Дежнев спросил:

— Хорошо облегчился, мой мальчик? Нет запоров?

— Очень хорошо, — ответил Моррисон.

— Прекрасно! Я спросил не из праздного любопытства, конечно. Я не любитель эскрементов. Дело в том, что корабль — не идеальное место для таких вещей. Лучше, если мы отправимся облегченными. Сам я не доверяю организму. Я даже принял немного слабительного.

— Сколько времени мы будем находиться в состоянии минимизации? — спросил Моррисон.

— Возможно, недолго. Час — если все будет удачно, если нет — может быть, двенадцать часов.

— Но, послушайте, — сказал Моррисон, — я могу рассчитывать на натренированную толстую кишку, но не могу не мочиться двенадцать часов.

— А кто может? — спросил весело Дежнев. — У каждого сиденье оборудовано для всяких возможных случайностей. Там есть углубление со съемным чехлом. Так называемый встроенный туалет. Я сам его сконструировал. Но если вы чувствительны и застенчивы, от вас потребуется определенное усилие. Когда процесс минимизации без затраты энергии станет реальностью, мы построим океанские лайнеры для минимизации и будем в них жить, как цари в старые времена.

— Что ж, будем надеяться, что экспедиция не затянется без серьезных на то причин. (На мгновение ему показалось странным, что от страха перед смертью и сумасшествием он перешел к обдумыванию деталей обращения с крышкой туалета и самого процесса, который нужно было проделать как можно незаметнее. Ему пришло в голову, что во времена великих исследовательских путешествий прошлого было много грязного и грубого, и такие вещи проходили незамеченными, так как никого не интересовали).

Моррисон, уже в одежде, надевал тапки, когда Дежнев сказал:

— А сейчас пойдемте позавтракаем. Еда будет вкусная и высококалорийная, но в небольшом количестве. На борту мы не будем есть. Кроме воды и фруктовых соков, там ничего не будет, даже никаких горячительных напитков. Наша дорогая Наташа сделала ужасное лицо, когда я предположил, что нам время от времени понадобится водка. Сколько всего, не требующего комментариев, было сказано о горьких пьяницах и алкоголиках! Альберт, Альберт, я тоже подвергался гонениям. И не справедливо.

Завтрак был обильный и не сытный. Им подали желе и сладкий крем, толстые куски белого хлеба с маслом и мармеладом, фруктовые соки и несколько видов пилюль, которые надо было запивать большим количеством воды.

За столом болтали большей частью о местном шахматном турнире. Никто не упоминал о корабле и минимизации. (Возможно, считалось плохой приметой говорить о предстоящем).

Моррисон слушал, сам вставлял реплики и даже вспомнил, как сам ездил на шахматные турниры и неплохо играл.

Со стола очень быстро убрали. Было пора... Они пошли на корабль.

Они шли друг за другом, соблюдая расстояние. Дежнев первым, затем — Калныня, Баранова, Моррисон и последним — Конев.

Почти сразу Моррисон понял: каждый из них находился на виду и тщательно осматривался. Вдоль коридора стояли мужчины и женщины — очевидно, занятые в проекте — и внимательно следили за ними.

Дежнев энергично махал рукой людям направо и налево и походил на доброго и любимого народом монарха.

Толпа отвечала им криками, взмахами. Иногда произносились имена каждого, очевидно, знали о всех членах экипажа. Женщин узнавали мало. А Конев, насколько заметил Моррисон, обернувшись, шел, глядя вперед ничего не выражающими глазами.