Софья Непейвода - Первые шаги

— Всё, спасибо, — записав что-то на свой телефон, белорун вернул документ. — Успокойся. Всё хорошо. Школа не главное. Тебе ведь и без неё хорошо?

— Да, — с улыбкой согласилась я. Действительно: мало я, что ли, в своей жизни училась?

— Вот и прекрасно. А теперь иди домой.

Согласно кивнув, повернулась и направилась к ближайшей станции метро. Но на полпути воля и критический разум начали возвращаться, шаг замедлился, а потом я и вовсе остановилась. Зачем он интересовался моим паспортом и чём мне это теперь грозит? Если сам по себе отказ хоть и обиден, но не опасен, то то, в какой дружелюбной и настойчивой форме он преподнесён — вызывает немалые подозрения. С одной стороны, это может объясняться простым нежеланием затевать длительную разборку (а я тогда была как раз в таком настроении), но с другой… Что, если поле покоя действует на меня нестандартно, а на самом деле сказанное под его влиянием должно исполняться беспрекословно и после окончания воздействия? Если я действительно неподдающаяся, и слова врача-тартарца правда, то когда об этом узнают, меня могут просто-напросто ликвидировать. Но, поразмыслив, я отбросила этот вариант. Слишком долго за мной наблюдали, и если бы что-то проходило не так, как требуется, это уже стало бы известным. Значит, ничего страшного не случилось? В любом случае, у всей этой истории есть один несомненный плюс: теперь у меня есть доступ в библиотеку. Сняв комнату в ближайшем доме, вошла в сеть, надеясь отвлечься от грустных мыслей. Но и здесь ждало разочарование. Да, я увидела библиотеку и могла скачать литературу, но какую! Ни учебной, ни научной, ни справочной, только художественные тексты: проза, поэзия. Ну вот зачем мне сейчас приключения или фантастика? Выключив встроенный в стену гостевой комнаты компьютер, покинула квартиру и отправилась бесцельно бродить по городу.

Ноги сами вынесли меня на узкую безлюдную улочку, где я и уселась прямо на дорожку, уставившись на газонную зелень. По всему выходит, что, несмотря на то, что моя работа никому не нужна, возможности получить хоть какую-то подготовку тоже нет. А значит, и в будущем на лучшую работу (даже с точно такой же зарплатой) рассчитывать не стоит. Куда ни ткнись — везде тупик. Придя к такому выводу, я невольно вспомнила слова тартарца: «вы готовы дать им достаток, но за него отнимете будущее». Что, если под этими словами имелось в виду именно то, с чем я сейчас столкнулась? Наличие собственной квартиры, возможность легко заработать на жизнь, достаточное количество свободного времени для личных увлечений… Но кроме этого, однообразная, хотя и не сложная, но бессмысленная работа уборщика, отсутствие возможности заняться чем-то по настоящему нужным, получить образование или хотя бы доступ к книгам для самообучения. Стоит ли первое второго?

— Я тебя чувствую, — прервал мои раздумья чей-то голос и, обернувшись на приветствие, я невольно улыбнулась: рядом стояла маленькая белоруночка. По внешнему виду ей можно было дать лет семь. — Можно с тобой пообщаться?

— Здравствуй. Конечно, можно, — с готовностью откликнулась я, надеясь, что это поможет исправить настроение. — А откуда ты?

— Оттуда, — махнула в сторону детских кварталов девочка. — Вообще-то нам из своих районов выходить запрещают, но иногда очень-очень хочется, и тогда я сбегаю, — доверчиво поделилась она. — Здесь столько всего необычного!

— На тебя сильно ругаться не будут? — забеспокоилась я. Ещё не хватало прослыть похитителем детей.

— Не будут. Мне — можно, если не слишком часто. А ты к какому виду относишься? Пощупать можно?

— Я — химера. Щупай, если хочешь.

Заручившись моим согласием, девочка потрогала мои волосы, кожу лица, потом руку. Одновременно с физическими прикосновениями я ощутила нечто странное, очень отдалённо похожее на поле покоя, но не подавляющее волю и успокаивающее, а наоборот, вызывающее страх своей сверхъестественностью. В свою очередь, я тоже поподробней рассмотрела ребёнка, но не обнаружила ничего неожиданного. Единственное, что, если у взрослых скудность мимики выглядела почти нормально, у ребёнка с живой жестикуляцией и наличием интонаций в голосе лицо казалось маской.

— Я никогда не слышала о твоём виде, — призналась девочка, удовлетворив любопытство. — Он редкий?

— Химера не вид, а смесь видов, — пояснила я.

— Помесь? А почему так странно называется? У нас помесей почти не живёт, все на западе, — собеседница оглянулась а потом потянула меня за руку. — Давай спрячемся, а то меня воспитатель ищет.

— Ты о рендерах слышала? — быстро пройдя до развилки, мы свернули на другую улочку.

— Да, — девочка сосредоточено нахмурила лоб. — Ты — рендер? Но рендеры не бывают помесями!

Я тяжело вздохнула, размышляя как бы попонятней объяснить ребёнку про франкенштейновского монстра.

— Я поняла! — воскликнула в эти время спутница. — Химера — это такой необычный рендер-помесь, да?

— Почти, — кивнула я.

— А ты у нас давно? У нас хорошо, да? — не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, тут же продолжила девочка.

— В чём-то, да, хорошо, — последний вопрос вновь напомнил о последних событиях. — Но не во всём.

— Разве у нас есть что-то плохое? — резко остановившись, белоруночка села на тротуар и приглашающе похлопала рукой рядом. — Что?

Вряд ли в другой ситуации я бы совершила нечто подобное, но сейчас, после бессонной ночи и находясь на грани эмоционального срыва, желание хоть с кем-то поделиться своим горем перевесило обычную сдержанность.

— Очень неприятно и тяжело заниматься бессмысленной работой. А научиться хоть чему-то полезному нет никакой возможности, — опустившись на тротуар, я невольно отвернулась. Даже понимая, что ребёнок вряд ли разберётся в проявлениях эмоций, не хотелось показывать слезы.

Немного помолчав, девочка встала и, подойдя, положила мне руку на плечо.

— Не расстраивайся. Неполноценные граждане должны работать там, где могут причинить меньше всего вреда.

— Не вижу смысла! Почему тогда просто не назначить пособие или хотя бы не врать о важности этой работы? — резко вскинулась я.

— Но она действительно важна, — уверенно возразила белоруночка. — Не имея работы, человек чувствует себя ненужным, и поэтому становится несчастлив.

— А разве зная, что выполняемая работа бессмысленна, человек не чувствует себя бесполезным? — саркастически спросила я.

— Неполноценный гражданин не должен этого знать, — безапелляционно заявил ребёнок. — Ты тоже не должна это знать. Кто тебе сказал?

— Сама догадалась.

— Всё равно это — неправильно, — помолчав, девочка добавила. — Ты сходи к защитникам и всё забудешь.

Я вздрогнула. Сказать, что предложение ребёнка мне не понравилось — не сказать ничего. Появилось желание сбежать, но уходить, не использовав в полной мере такой ценный источник информации, — по меньшей мере глупо.