Роберт Сильверберг - Железная звезда

— Полагаю, что да, — осторожно ответил Рамос.

Харскин смахнул со лба капли пота.

— Отлично. Моули, ты, я и навигатор Доминик поведем «Пеккэбл» в его последний полет. Клейристенфилд, установи подпространственный передатчик в мой скафандр и позаботься о том, чтобы он мне не мешал. Сноллгрен, продолжай наблюдение и докладывай мне обо всех действиях ригелиан.

Затем он повернулся к навигатору.

— Доминик, нам предстоит рассчитать очень сложную орбиту.

Антарес опускался к горизонту, частично затмив голубое солнце. «Пеккэбл» с ревом ворвался в атмосферу Фафнира, оставляя за собой два дымовых шлейфа.

Троих землян вдавило в противоперегрузочные кресла. Ускорение приближалось к предельно допустимому. Внизу, готовясь встретить звездолет, простирался Фафнир.

Спина у Харскина взмокла от пота. Слишком многое могло сложиться не так.

Ошибись они на доли градуса… и врежутся прямо в болота.

Если факел маршевого двигателя повредит сопла стабилизации, удар о поверхность Фафнира станет смертельным.

Воздушный шлюз может не открыться.

Гнорфы поведут себя не так, как он рассчитывал.

Это, корил он себя, безумная авантюра.

Звездолет внезапно задрожал — заработали сопла стабилизации. «Пеккэбл» на десятые доли секунды завис в воздухе, затем заскользил вниз.

Он вошел в кроваво-красный океан носом вперед. Харскин поспешно выбрался из противоперегрузочного кресла и надел скафандр. Теперь, успел подумать он, если они правильно рассчитали плавучесть…

В воздушном шлюзе Харскина уже ждали. Он помахал Моули и Доминику рукой и направился в переходной отсек. Открылся люк, жидкость с ревом устремилась в звездолет. Харскин шагнул ей навстречу, оттолкнулся от пола и вынырнул на поверхность океана. Вскоре над поверхностью показались головы Моули и Доминика.

Харскин обернулся. От «Пеккэбла» остались лишь сопла маршевого двигателя да кончики могучих крыльев. Ярко-красную поверхность затянула маслянистая пленка. Звездолет быстро шел ко дну.

— Смотрите туда! — раздался крик Моули.

К ним приближалось нечто, напоминающее маленький остров с высоко торчащей над ним головой; огромное существо с тонкой ящероподобной шеей и украшенной гребнем головой, покрытой мясистыми наростами, походило на черепаху. А в седле на широкой спине этой фафнирской черепахи сидели три гнорфа, они с любопытством поглядывали на барахтавшихся, закованных в скафандры землян.

Спасательная экспедиция подоспела вовремя.

— Помогите! — закричал Харскин — Спасите нас! Спасите нас, и мы будем у вас в вечном долгу!

Он надеялся, что транслейтор сможет донести до торфов не только смысл слов, но и интонацию, соответствующую их бедственному положению.

СВЕРХСВЕРХСРОЧНО 03-16-2952 АБС ХПФ ЭКС. КОРПУС СИСТЕМЫ АНТАРЕС ВЕРХОВНОМУ КОМАНДОВАНИЮ ЗЕМЛИ.

ИЗВЕЩАЕМ О СОГЛАСИИ СИСТЕМЫ АНТАРЕСА НА СОТРУДНИЧЕСТВО С ЗЕМЛЕЙ. ПРИСУТСТВУЮЩИЕ ЗДЕСЬ РИГЕЛИАНЕ ПРИЗНАЛИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ НАШ ДОГОВОР С ОБИТАТЕЛЯМИ ЕДИНСТВЕННОЙ НАСЕЛЕННОЙ ПЛАНЕТЫ СИСТЕМЫ АНТАРЕСА. ВСЕ ЗДОРОВЫ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПОТЕРЬ НЕТ. ЗВЕЗДОЛЕТ «ПЕККЭБЛ» ПОГИБ В РЕЗУЛЬТАТЕ АВАРИИ. ПЯТНАДЦАТЬ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА И ОДИН ПЛЕННИК-РИГЕЛИАНИН ЖИВУТ ПОД КУПОЛОМ СОЗДАННОЙ НА ФЕЙСОЛТЕ БАЗЫ. ТРОЕ — НА ФАФНИРЕ. ПОЖАЛУЙСТА, КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ ПРИШЛИТЕ СПАСАТЕЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ, ИБО В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МЫ НАХОДИМСЯ НА ПОЛОЖЕНИИ РАБОВ.

С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ,

ХАРСКИН.

С тех пор как компьютеры стали брать управление на себя, переваривая всякого рода информацию и принимая решения, человек мог привлечь к себе внимание лишь оригинальностью мышления, причем под оригинальностью подразумевался алогизм. Аналоговый компьютер с его немыслимым числом сверх-охлажденных криотронов, отщелкивающих биты информации, — машина умная, но его возможности все-таки ограниченны. Человека же, к счастью, не связывает двоичная система, определяющая мысленные процессы компьютеров.

Джордж Брауер из Криминального бюро принадлежал к тем, кто болезненно воспринимает такую недооценку человеческих возможностей. Сложность контроля за галактической преступностью привела к тому, что Криминальное 6ippo одним из первых решилось на сплошную компьютеризацию. И его сотрудники опустились до роли операторов, готовящих информацию для ввода в компьютер. Истекали столетия, и необходимость присутствия людей в Криминальном бюро все уменьшалась. Они превратились просто в придатки ТОТ И ВАКа, выполнявшего фактически всю работу.

Джорджа Брауера это раздражало.

В тридцать один год он почувствовал, что находится на распутье. Проработав в Криминальном бюро почти пять лет, он стал превосходным программистом, но не более того. А ведь мечтал он совсем о другом.

Человек серьезный, склонный к анализу, он интересовался такими понятиями, как преступление и наказание, философское определение вины, нравы и характеры, ответственность и необходимость. В колледже ни о чем другом он и не говорил.

— Тебе работать только в Криминальном бюро, — сердито заметил как-то его сосед по общежитию. — У тебя на языке одни преступления, словно ты сам замышляешь что-нибудь.

— У меня сугубо научный интерес, — оправдывался Брауер. Но, закончив учебу, действительно поступил в Криминальное бюро.

И в тридцать один год оказался на распутье.

Уныло сидел он за полированным дюралопластовым столом в роскошном здании Криминального бюро, возвышавшимся над Верхним Онтарио, перекладывая с места на место плотные карточки. Он занимался статистикой половых извращений, состоящих в склонности к созерцанию эротических сцен, которая отмечалась на Земле и семнадцати планетах того же типа. От Брауера требовалось объединить эти данные, ввести во всеядный ТОТИВАК и ждать, пока машина произведет их оценку. Затем выводы ТОТИВАКа будут переданы на Луринар-IX — также планету земного типа, которую, несмотря на правление чопорной, пуританской олигархии, захлестнула волна этих извращений, — обеспокоенному начальнику тамошней полиции.

Составляя программу, Брауер понял, что завидует луринарскому полицейскому. Пусть судьба забросила его в захолустье, но он сталкивается с настоящими преступлениями и преступниками, не рассчитывая на всезнающий ТОТИВАК, вечно выглядывающий из-за плеча. Брауер еще раз просмотрел длинные колонки цифр и ввел карточки в приемное устройство компьютера.

ТОТИВАК приступил к анализу полученной информации, чтобы подготовить обстоятельный ответ. Брауер, скучая, оперся локтями о стол и положил подбородок на ладони.

Компьютер полностью исключал ошибку. Нет-нет, в ТОТИВАКе, как и в любом аналоговом компьютере, использовался метод проб и ошибок, но интервал между последующими пробами составлял долю микросекунды, и, работая в таком режиме, машина могла отмести все возможные догадки не более чем за две минуты.