Роберт Сильверберг - Железная звезда

Наконец занавеси раздвинулись снова и из паланкина, спотыкаясь, вышла Аулуэла. По бледному лицу струился пот, ресницы трепетали. Она едва не упала, один из нейторов подхватил ее и поставил на пол. Крылья под одеждой Аулуэлы слегка распрямились, отчего девушка казалась горбатой, — это означало, что она находится в крайне подавленном состоянии. Неровными, шаркающими шагами она подошла к нам, дрожащая, безмолвная, кинула на меня короткий взгляд и бросилась на широкую грудь Гормона.

Носильщики тем временем подняли паланкин и двинулись вперед — принц Рума покидал свой дворец.

Когда процессия удалилась, Аулуэла тихо произнесла:

— Принц разрешил нам остановиться в придворной гостинице.

Конечно, в гостинице нам не поверили.

Гостей принца поселяли в королевской гостинице, которая размещалась позади дворца, в небольшом садике среди огромных папоротников. Обычными постояльцами этой гостиницы

были хозяева, властители, знатнейшие вельможи или правители; иногда какой-нибудь покой отводили запоминателю особо высокого ранга, появившемуся в Руме для проведения исследований, или высокопоставленному защитнику, приехавшему для обсуждения вопросов стратегического планирования. Указание предоставить кров в этой гостинице крылатой было по крайней мере странным, маловероятным было разрешение войти сюда дозорному, но появление здесь мутанта находилось просто за пределами понимания слуг. Поэтому сначала нас встретили веселым смехом — реакцией на хорошую шутку, затем веселье сменилось раздражением и, наконец, насмешками.

— Пошли прочь! — кричали нам слуги. — Подонки! Уроды!

Расстроенная Аулуэла попыталась объяснить ситуацию и проговорила упавшим голосом:

— Но ведь сам принц направил нас сюда, и вы не можете нам отказать.

— Прочь! Прочь!

Один из слуг — обладатель на редкость кривых зубов — схватил дубинку и принялся размахивать ею перед лицом Гормона, отпуская при этом мерзкие шутки о его безгильдийности. Тот выхватил у него дубинку и ударил обидчика в живот с такой силой, что кривозубый согнулся пополам и в конвульсиях рухнул на пол. На помощь мгновенно примчалась группа нейтеров и кинулась на Гормона. Мутант схватил другого слугу и швырнул его в середину группы, превратив ее в свалку. Дикие крики и ругань привлекли внимание почтенного на вид писца, который вперевалку подошел к двери, приказал замолчать и потребовал у нас объяснений.

— Это же легко проверить, — сказал он, когда Аулуэла поведала ему нашу историю, и презрительно бросил слуге: — Пошлите мысль чиновнику, быстро!

Через некоторое время недоразумение было разрешено, и нас впустили. Нам были предоставлены отдельные, но сообщавшиеся между собой комнаты. В подобной роскошной обстановке я никогда прежде не бывал и вряд ли когда-нибудь окажусь снова. Входить в покои надо было через телескопическую шахту с закрывающимся на замок — для обеспечения уединенности — собственным термальным источником. Свет зажигался в ответ на легкий кивок постояльца — в шарах, свисавших с потолка, и в настенных плафонах находились игольчатые элементы разумной светящейся материи, доставленные на Землю с одного из миров системы Яркой звезды и обученные ценой мучений на выполнение таких команд. Окна открывались и закрывались по капризу постояльца, а когда нужда в них вовсе пропадала, их скрывали полосы способной к ощущениям тончайшей ткани инопланетного происхождения, выполнявшей не только роль гардин, но и действовавшей как устройство, способное источать заказанные приятные запахи. Комнаты были оборудованы индивидуальными обручами мысленной связи, подключенными к главным банкам памяти, а также к слугам, писцам, чиновникам и музыкантам.

Я не расспрашивал Аулуэлу, почему принц проявил такую нежданную милость, но догадывался, как, впрочем, и Гормон: едва сдерживаемая ярость мутанта красноречиво говорила о его недопустимой любви к моей хрупкой крылатой.

Когда мы поселились в гостинице, то я первым делом поставил свою тележку у окна, прикрыв ее шторой, в полной готовности для следующего сеанса. Затем смыл с себя дорожную грязь, причем установленные на стенах успокаивающие устройства своей музыкой помогли мне вернуть душевный покой. Затем я поел. А потом ко мне пришла Аулуэла, посвежевшая и отдохнувшая, она сидела рядом, и мы говорили о пережитом. Гормон не появлялся. Я подумал было, что он и вовсе сбежал из этой гостиницы, сочтя ее слишком изысканной для себя, и нашел подходящую компанию среди своих. Но когда в сумерках мы с Аулуэлой вышли во внутренний дворик и поднялись на уклон, чтобы полюбоваться звездами на небе Рума, то там оказался и Гормон. С ним был высокий худой человек с шалью запоминателя на плечах. Они что-то обсуждали тихими голосами. Гормон кивнул мне и сказал:

— Дозорный, познакомься с моим новым другом.

Собеседник мутанта нервно погладил шаль и произнес голосом, слабым, как шорох отслоившегося от стены кусочка фрески:

— Я — Бэзил, запоминатель. Я прибыл из Пэрриса, чтобы погрузиться в тайны Рума. Я пробуду здесь много лет.

— У запоминателя много прекрасных историй, — сказал Гормон, — в своей гильдии он — один из самых выдающихся. Когда вы подошли, он рассказывал мне, как раскрывается большинство тайн древности. Представляешь, они копают сквозь наслоения Третьего цикла, а потом с помощью вакуумных установок по молекуле удаляют землю.

— Мы нашли, — с гордостью сказал Бэзил, — катакомбы имперского Рума и камни времен Смятения, книги, написанные на листах белого металла где-то в конце Второго цикла. Все это мы отправим в Пэррис для изучения, классификации и расшифровки, а потом вернем сюда. А что, тебя тоже интересует прошлое, дозорный?

— Да, до некоторой степени. — Я улыбнулся. — А вот этот мутант… я иногда сомневаюсь в его аутентичности. Можете в нем распознать запоминателя?

Бэзил принялся внимательно рассматривать Гормона: особенно его заинтересовали странные черты лица и исключи* тельная рельефность мышц.

— Нет, он, конечно, не запоминатель, — наконец сказал ученый, — но должен согласиться, что у него повышенный интерес к прошлому. Он задал мне много очень серьезных вопросов.

— Например?..

— Он желает знать, как появились гильдии. Он хотел узнать имя генетика, который создал первых способных к размножению крылатых. Он интересовался, почему существуют мутанты и действительно ли мутанты прокляты Провидением;

— И у вас есть ответы на все эти вопросы?

— На некоторые, — кивнул Бэзил и повторил: — На некоторые.

— О происхождении гильдий?

— Они появились, чтобы придать структуру и значение обществу, пострадавшему от поражения и разрушения. — Запоминатель воодушевился. — В конце Второго цикла царствовал хаос. Ни один человек не осознавал ни своего положения в обществе, ни своего назначения. По миру разгуливали благополучные инопланетяне, которые смотрели на нас как на бессловесных тварей. Требовалось установить жесткие рамки компетенции каждого, благодаря которым человек мог бы осознать свою ценность по сравнению с другими. Так появились первые гильдии властителей, хозяев, купцов, помещиков, лоточников и слуг, потом — писцов, музыкантов, клоунов и грузчиков. Через некоторое время возникла надобность в чиновниках, а потом — в дозорных и защитниках. Годы магии дали нам крылатых и мутантов, впоследствии были созданы ней-торы, так что…