Владимир Михайлов - Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим
- Название:Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Северо-Запад, Лиесма
- Год:1993
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-8352-0127-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Михайлов - Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим краткое содержание
Шестеро землян, вырванных волей автора каждый из своего мира — от первобытной орды до современного нашего общества, — шестеро бесконечно чуждых друг другу, но связанных общим делом людей — вот одна из сюжетных коллизий, за развитием которых в романах Михайлова встают сложнейшие человеческие проблемы.
Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Ты давай-ка, побереги нервы, мар, — сказал Форама, поднимаясь. — Те двое пятых — они же вещие, как же было без них обойтись? Ты лучше скажи: у тебя шифр на предварительный просмотр есть уже?
— В пределах суток.
— Вот, теперь получишь — за двое суток до. Смотрел нынче?
— Не утерпел. Ну, что скажешь, а?
— Какой разговор! Классно их пригладили!
Подробнее обсуждать результат игры, для всех остальных здесь еще только предстоящей, они не стали: ушей кругом — миллион. Спустились к себе и опять уткнулись в снимки. Эксперимент все еще продолжался. Решили, наверное, догнать массу до круглого числа, до подкритической. Ну, их дело. Прошел еще час, полтора…
— Форама!
— Аюшки?
— Ты на распады обращаешь внимание?
Полураспад у нефорамия (так они, не без иронии, называли между собой никак еще не нареченный элемент) измерялся столетиями, но какие-то из синтезированных атомов, естественно, взрывались уже сейчас, и на снимках это фиксировалось.
— Само собой. А что?
— Или у меня в голове искривление пространства, или… У нас еще час времени; давай-ка заглянем в позавчерашние материалы.
— Зачем?
— Скажу.
Он вытащил из шкафа несколько сот снимков, лежавших в хронологическом порядке. Перебирая, стали сравнивать.
— Видишь? Раз, пусто, пусто, пусто… Теперь вчерашние: раз, раз, пусто, раз. Это уже не вероятностный разброс, а?
— Что же по-твоему: ускорение распада? И в таком темпе?
— Смотрим, смотрим дальше!
Они перебрали все снимки.
— Видишь? Тенденция не только сохраняется, но впечатление такое, что вчера к вечеру распад стал сильнее, вчера утром чуть ослаб, а потом снова стал нарастать — все больше и больше.
— Интересно… А качества среды не могут меняться с такой периодичностью?
— Ну что ты! Среда абсолютно стабильна, за это я ручаюсь.
— Может быть, колеблется уровень питания, и потому среда варьирует?
— Проверим. Хотя вряд ли: у нас же своя силовая установка. Но посмотрим.
Посмотрели ленту записи параметров питания. Нет, все в порядке, ровная, идеальная площадка.
— Давай-ка запустим в машину, пусть даст точную зависимость распада от времени, коэффициент нарастания, уменьшения… — Форама подошел к пульту, но тут же вернулся. — Там все застолблено до утра. Если «весьма срочно», то можно было бы еще успеть до шабаша.
— Кто же, помимо шефа, даст «весьма срочно»?
Они поглядели в сторону двери. Шеф был в эксперименте, естественно: может быть, его-то имя и наклеят на новый элемент, тут волей-неволей полезешь в наблюдательную. Рискнуть от его имени? Самоволия старик не одобряет. Весьма чувствителен к своим прерогативам.
— Да ладно, — сказал Цоцонго, — не так уж и горит. Просто интересно. Ну, досмотрим до конца: что было вечером и ночью.
Ночные снимки показали некоторое ослабление — однако не до того уровня, какой был прошлой ночью. А сегодняшних утренних снимков здесь еще не было. И не будет, пока эксперимент не завершится.
— Они там что, решили до утра сидеть?
— Дело хозяйское, — Форама пожал плечами. — Я, например, не намерен. — Он усмехнулся. — Меня ждут.
— A-а… Ну, желаю успеха.
— А ты?
— Да тоже поеду. Спать. Вчера пересидели, играли в «мост». Заеду отсюда на корт, постукаю по мячику и — до утра.
— Поспи и за меня.
— Мне и самому-то не хватает.
— Злобный человек, — сказал Форама, — мар Цоцонго Буй.
Приглушенный звук гонга донесся по трансляции. Еще один день прошел. Так вот они и будут идти до самого конца, когда после очередного тестирования тебе скажут: «Мар Форама…», нет, тогда уже даже «Го-мар Форама, ваши заслуги велики и неоспоримы, и дорожа бесценным вашим здоровьем, нуждающимся в некоторой поправке, мы считаем грустным для всех нас долгом…». И так далее.
Что тогда останется? Мин Алика? Если она — или любая другая особь иного пола — еще будет интересовать его. И предварительный просмотр игр — если только право это не отберут вместе с институтским шифром.
Но это когда еще будет…
— Моя кабина! Удачи!
— Удачи, Форама!
Координаты Мин Алики уже заложены в маршрутник. Отмечены на нем и два заезда по пути: за цветами и за кое-какими вкуснотами, какие Мин Алике по скромности ее положения в обществе еще не полагались, но до которых она была охоча не менее, а то и более, чем какая-нибудь дама с тремя венками на том месте, где полагается быть груди, — дама, вкуснот уже не потребляющая по причине диеты и сохранения воображаемой линии. Можно было бы, конечно, привезти ей и что-нибудь из косметики — шестого, как-никак, а не девятого разряда. Ладно, это — в другой раз.
Щелк, кабина. В путь! Форама даже оглядываться не стал на стену, за которой все еще выгоняли задуманное количество его элемента. Пусть живут до завтра без него. Всему свое время.
Форама ехал к Мике — так он называл ее для краткости и ласкательности, — не очень задумываясь и о ней самой, и о характере их отношений, и о будущем — если только оно было для них обоих совместным. Отношения их он и для себя, и для всех прочих называл любовью: хорошее слово, благородное, литературное, как бы отвергающее все, что выходит за рамки приличий. Познакомились они случайно — ехали в соседних кабинках, так оно чаще всего и случается; когда сходились — был интерес, потом осталось удовольствие: и чувственное — была она хороша собой и все как надо и вроде бы духовное: когда Форама не думал о работе или игре, то думал о Мике, вспоминал последнюю встречу и предвкушал будущую. Надо ведь, чтобы был кто-то, о ком можно думать и даже — в какой-то мере — заботиться. Была Мика не очень требовательной, радовалась каждой мелочи, чему он хотел — покорялась, вела себя тихо, спокойно, уравновешенно. Короче — лучшего и желать нечего. Повезло ему.
Может быть, это и была любовь. Только он знал четко: если Мики завтра у него не станет — переживет спокойно и обойдется. Мало ли что может случиться: найдет она другого, кто больше понравится, или переведут ее куда-нибудь к антиподам, или еще что-нибудь, в жизни все бывает. Да, переживет.
Это-то и хорошо было: нежность к ней он испытывал, и потребность в ней, как в женщине, тоже имелась — и в то же время оставался он независимым от нее, от самого ее существования.
Он не думал, как порой думают, что это — временное, не настоящее, что вот однажды грянет гром — и появится некая царица фей, настоящая избранница. Что думать попусту? Может быть, Мика и есть та самая царица фей, а остальное все — сочинительство, вымысел. А если даже и нет, то все равно сейчас нечего размышлять. Появится что-нибудь похожее — тогда и станем думать.
В таком случае, полагал он, Мика отойдет в сторону. Уйдет тихо, без упреков, не пытаясь удержать. Ну, поплачет вечерком одна — и успокоится. Смирится. А потом найдет другого. Молода еще, красива, в меру деловита, и в ее возрасте девятая величина котируется: считается, что все еще впереди.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: