Юлия Скуркис - Ошибка 95

Сколько же среди этих людей таких, как они с Айвеном? Сколько мозгов оплетено тонкой паутиной золотистых нитей, разбегающихся в стороны от пауков-биосиверов? Какая часть радости и веселья, царящих здесь, рождена в человеческих сердцах, а какая послана дистанционно с компьютера Киберлайф?

Мила почувствовала на плече руку Айвена. Он обнимал ее.

– Пора идти, – сказал он ей на ухо.

Они сошли по ступеням вниз и опять влились в непрерывный поток людей.

Вдруг она почувствовала, что рука Айвена не держит ее больше. Мила оглянулась. Прямо в лицо ей счастливо рассмеялся крупный парень, чем-то напомнивший Астахова.

Одна в бескрайнем море толпы…

Свободна, надо бежать…

Нет, не уйти дальше, чем на триста-пятьсот метров…

Мила стала озираться, но в эту минуту ее, как назло, окружали рослые мужчины и все, что она видела – стены домов, зеркальную пирамиду и летящего вдали Икара.

Айвен, где ты? Ответь!

Но только шум толпы вокруг, и никаких посторонних мыслей в голове.

Я знаю, ты где-то рядом. Скажи мне, что ты сейчас вернешься. Мне страшно.

Снова кто-то ухватил ее сзади. Айвен? Мила резко оглянулась, но это был немолодой мужчина с приклеенным клювом и взглядом волокиты.

– Ты одна? – Его лицо расплылось в гнусной улыбке.

– Пошел вон! – крикнула она, но толпа прижала их друг к другу, и Мила почувствовала, как клюв упирается ей в затылок.

– Я же вижу, ты одна, – засмеялся мужчина.

Мила дернулась вперед, задвигала плечами, и поток снова ее подхватил, оторвал от неприятного типа.

Айвен был недалеко, иначе она почувствовала бы тяжесть в ногах и животе, слабость, не похожую на ту, что испытывала сейчас от голода.

Айвен! Ты меня слышишь, я прекрасно это знаю. Почему же не отвечаешь мне?

– Девушка, идемте с нами! – прокричал ей в ухо какой-то парень. Мила посмотрела на него, и заметила, что в его глазах вспыхнуло удивление (еще бы! знал бы он, как она измучена и что пережила за последние дни; а еще голод…). Но парень продолжал: – Похороны большой рыбы. Тут рядом, на улице Тассо. Там сожгут огромную бумажную рыбу, поучаствуйте с нами в плаче.

Из-за его плеча высунулся круглолицый усач в старинном женском чепчике и задорно подмигнул Миле.

Повинуясь внезапному импульсу, Мила схватилась за предложенный локоть. Парень тотчас потащил ее в сторону от площади, к углу здания, из-за которого гремели звуки марша.

– Я Кэл, а это Роджер! – сказал он, и Мила с улыбкой кивнула.

«Что будет дальше? – думала она. – Через сотню шагов ноги подкосятся; ребята подумают, что у нее обморок, позовут полицейского, тот поможет доставить ее к ближайшему пункту оказания первой помощи; там ее осмотрят, пожмут плечами и затем отвезут в больницу. Но ей надо не в больницу, а в Киберлайф. Что если по дороге она умрет?»

– У нас есть для вас усы и борода! – радостно сообщил ей Роджер. – А еще старинная мужская шляпа с пером и камзол.

– И красный бант на шею! – добавил Кэл.

Нет, Киберлайф связан со всеми больницами. Ее опознает их оборудование, только лишь она окажется в приемном покое, и тогда страдания облегчат, ею займутся специалисты… Значит, надо, чтобы это поскорее закончилось.

Мила напряглась, приготовившись к тому, что сейчас в ее теле появятся неприятные ощущения. В эту минуту рука сжала ее запястье. Знакомая рука.

(Мила, это я. Извинись и тотчас распрощайся).

Она судорожно схватилась за локоть Кэла.

(Не оборачиваться, вырваться и бежать с ребятами на похороны большой рыбы.)

Кэл улыбнулся: видимо, он по-своему расценил то, с какой силой держится за него эта симпатичная незнакомка.

(Надеть костюм, плакать, театрально рыдать, а потом смеяться до изнеможения, дурачиться и пойти в кафе, напиться вместе со всеми пива, как раньше, когда была студенткой; она готова сейчас на все, ведь карнавал же… Только не идти со Смитом.)

Мила остановилась, Кэл стал поворачивать голову, брови удивленно взлетели вверх.

– Что-то не так?

(Ах, Кэл… Ребята…)

– Простите, – пробормотала она. – Но, кажется, я…

Нет, не выпускать наружу нытье и сомнения; ведь она знает, что неизбежно сделает то, что приказывает Айвен Смит. И ни за что не посмеет ослушаться.

В шуме толпы ни Кэл, ни Роджер не расслышали ее слов.

– Что случилось? – спросили они в один голос, при этом чепчик на голове усатого Роджера забавно колыхнулся.

Мила выдавила улыбку.

– Я найду вас, ребята! – повысив голос, сказала она. – Здесь у меня подруга, только позову ее – и сразу к вам.

Не дожидаясь ответа, она обернулась и мимо Айвена шагнула в толпу.

Пройдя рядом с ней несколько шагов, он остановил ее и прижал к стене.

– Все в порядке, Мила. Я достал то, что хотел, – сказал Айвен. – И вот еще что. Возьми.

Он вынул из большого переднего кармана пакет с засахаренной воздушной кукурузой.

Мила распечатала упаковку и принялась медленно есть, как ни странно, голода она уже не испытывала, чувствовала только невероятную усталость и опустошенность.

– Мы возвращаемся к машине, – сказал Айвен спустя пять или десять минут.

Она рассеянно посмотрела на него и увидела, как он изменился. Лицо было постаревшим, осунувшимся и таким худым, что через кожу просвечивали все кости черепа. В глазах застыли тоска и непреклонность.

– Ты ведь, кажется, говорил, мы будем гулять до вечера.

– Людей стало больше. На возвращение уйдет часа два, еще час на подготовку.

Они постояли еще некоторое время, задумчиво глядя на проезжающие по площади пирамиды с танцующими на них девицами, и затем, протискиваясь сквозь толпу, стали пробираться туда, откуда пришли.

Фридрих Ганф до полудня валялся в постели. Он отменил две встречи, вызвал личного врача для того, чтобы тот констатировал проявление нейроциркуляторной дистонии, и затем сообщил об этом референту.

В пять минут первого Фридрих вышел из дома, искупался в бассейне, а затем около часа завтракал, сидя в шезлонге. После этого некоторое время он гулял по саду, затем вернулся, посмотрел новости, почитал газету и снова повалился в постель.

Фридрих думал о том, что, вероятно, развитие биокибернетики на планете только начинается. Эта наука находится еще на таком примитивном уровне, что ученые не могут предвидеть все последствия экспериментов, отсюда и возникают столь распространенные киберпсихозы. Разумеется, сам он всегда относился к тем, кто голосует за Энтеррон и за биокибернетику, иначе быть не могло, ведь он – шеф-оператор двенадцатого региона, гарант Новой Системы. Но в душе обитало беспокойство, оно не покидало его даже в самые лучшие времена, с тех пор, как вступил в действие закон о праве граждан на имплантацию. Когда количество имплантированных перевалило за пятьдесят процентов, наступил прогнозированный специалистами «социальный покой», но все помнили и о другой вехе – восьмидесяти пяти процентной, той самой, о которой во всеуслышание предупреждал профессор Качинский до того, как внерегиональный отдел принял в отношении него решительные меры.