Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Они не ждут, когда мы придем к ним. Давай шевелись. Здесь небезопасно.

— Подожди минутку, — снова взмолился Тил. — Ты хочешь сказать, что они на самом деле располагаются в лагере… Я имею в виду, ты видел их? Ты не можешь взять меня с собой, чтобы я тоже посмотрел на них…

— В темноте и в этом тумане нужно подойти чертовски близко, чтобы увидеть что-нибудь, — сказал Курл и, помолчав, добавил: — Я тоже никогда их не видел.

Наконец впереди показался свет лагерного костра. Мороз пробежал по спине Тила, но он сказал:

— Спасибо. Почему ты пошел за мной?

— Ты хороший механик. 606-Б очень важное устройство.

— Угу, — сказал Тил. — Так я и подумал.

Когда они проходили мимо столба с указателем, раздалось кудахтанье и щебет и что-то захлопало у его левой ноги.

— Он бродил здесь всю ночь, разыскивал тебя, — сказал Курл. — Ему было очень одиноко.

— Да? — Тил наклонился и протянул руку. Мягкие лапы надежно обвились вокруг его запястья. — Ты хочешь сказать, что ты ждал меня здесь все это время? Ты хочешь сказать, что ты торчал тут и мигал всеми своими глазами, в то время как я бегал в этом…

Чувство привязанности, пронзившее Тила, словно освободило его от силы притяжения, он воспарил, ему стало легко дышать, а когда он выпрямился, по лицу его катились слезы.

Курл исчез в тумане у бараков.

Ночная игра в «удачу» заканчивалась. Тил вытащил кусочек угля, пищу хлопуна, и посадил хлопуна греться на теплую золу.

— Друг, — сказал Илло, увидев Тила, — мы удивлялись, куда ты пропал. Что ты выглядывал?

— Просто исследовал, — ответил Тил.

— Хорошо, что тебя самого не исследовали во вражеском лагере. Ты знаешь, что они подошли?

— Слышал.

— Возможно, скоро будет главный удар.

— Ты хочешь сказать, сражение?

— Конечно, не игра в «удачу». Ну, ладно, я рад, что ты вернулся.

Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп: ветер бьет парусиновым чехлом, который Кли сняла с калиопы, о консоль клавиатуры. Записная книжка открыта на нотном стане, и странный график множественных линий волной проходит по странице, местами прерываясь двойными и тройными штрихами. Кли ставит четвертый, добавляет пятый.

— Что ты там пишешь?

Кли повернулась, улыбаясь.

— Привет, мистер Тритон.

Полный бородатый джентльмен окинул взглядом шатры, фургоны, карусели.

— Сегодня вечером не слишком много работы. Вот когда мы ездили по фермерским землям, у нас отбою не было от деревенских жителей. И вечером приходилось отгонять зевак от табора. Война — плохое время для бизнеса. Все-таки враг за барьером. Что это за каракули?

— Это новейший, совершенно бесполезный метод музыкальной записи. Он очень сложен для чтения, но передает гораздо больше нюансов в музыке, чем обычная нотная запись.

— Понятно, — сказал мистер Тритон. Одной рукой он погладил бороду, а другой резко арпеджио. — Я начал играть на этой штуке тридцать семь лет назад. А теперь, — он убрал руку с клавиатуры и сделал жест в сторону циркового табора, — я хозяин всего этого. Да, дело швах; конечно, плохие сезоны бывали и раньше, но такого плохого никогда не было. В конце этой недели мы отправимся обратно в город. По крайней, мере, там мы будем уверены в аншлаге. Война не располагает к разъездам. Люди любыми средствами стараются перебраться в город.

Кли глянула на покрытый травой луг и вдруг вскочила.

— Что такое? — спросил мистер Тритон. — Кто эти люди?

Но Кли уже спрыгнула с платформы и побежала по лугу.

— Джон!

— Кли! — Он схватил сестру и закружил ее.

— Джон, ты-то что здесь делаешь?

— Мы пришли к тебе с визитом. Что ты делаешь?

— Так много, что не знаю, с чего начать. Я открыла новый обертон в вибрации тетрона. Ты знаешь, что плотность жилок листа постоянна, как бы далеко они не отошли от стебля? И эта постоянная величина различна для каждого листа? Но эта информация тебе не нужна. Есть у меня еще большая работа, но по-настоящему я в нее еще не вошла. Да, и по утрам я составляю отчетность. — Пока они шли к фургону, она спросила: — Это твои друзья?

— Эркор, это моя сестра, доктор Кошер. А это…

— Извини, — перебила Кли, — я здесь под псевдонимом. Меня знают, как Кли Решок.

Джон засмеялся.

— Мы знаем этот секрет, Кли. Это Его Королевское Высочество принц Лит. Мы везем его в Торон на коронацию.

Кли остановилась и в упор посмотрела на Лита.

— Если удастся, — сказала она. — Он мертв. По крайней мере такова была официальная информация, когда он был похищен. Ты все еще работаешь с герцогиней Петрой?

— Да.

— Ясно. Ну, пошли. Я представлю вас мистеру Тритону.

— Какого сорта шоу вы даете?

— Хорошего, — сказала Кли, — но работы нет. — Когда они вошли в тень фургона, Кли посмотрела на Джона и Эркора. — Глаза у вас… Джон, могу я потом поговорить с тобой и задать несколько вопросов? — И глядя вверх, крикнула: — Мистер Тритон, это мой брат Джон и его друзья.

— Правда? — сказал мистер Тритон. — Ты ничего не говорила.

— Мы возвращаемся в Торон, — вмешался Эркор, — по вашим следам и в рыбачьей деревне увидели афишу, вот и решили зайти. Отличная афиша. Глаз не оторвешь. Кто ее делал?

Мистер Тритон просиял, сложил руки на животе и сказал:

— Я. Вам понравилось? Этот цирк целиком и полностью мой.

— Вы нам его не покажете? — попросил Эркор.

— Идет. Пошли. — Польщенный импресарио сошел по ступенькам вниз и повел гостей к шатрам.

Солнечная полоса падала между полотнищами шатра. Джон стоял у входа, вдыхая теплый запах опилок. Кли прислонилась к туалетному столику.

— Неужели все это барахло твое, сестренка? — Он указал на открытый гардероб.

— Я делю эту гардеробную с твоей приятельницей. А теперь что происходит, брат мой?

— Сейчас покажу, — сказал он, оттянул кусочек кожи на шее, повернул его и тот отпал. Джон облупил кожу выше, и половина шеи и щеки исчезла. — Ты имеешь в виду акробатку? Она хорошая девчонка, Кли. — Он отодрал еще кусок лица и остались только рот и глаза, а между ними — пустота.

— Я знаю, что она хорошая, — ответила Кли. — Я здесь только из-за нее. Я однажды спросила ее, что произошло с вами, но она ответила: чем меньше знать, тем меньше горя. Так что я оставила вопрос открытым, но все-таки я любопытна.

— Она была в группе так называемых недов. Я тоже принадлежал к ним. К несчастью, мы были мечеными, вроде лесных стражей с их тремя шрамами. Дело в том, что мы исчезаем при слабом освещении, как призраки. — Он с силой провел пальцами по волосам, и они исчезли. — Как болезненная фантазия, — добавил голос из пустого воротника.

Затем его рука опустилась в карман, достала крошечную капсулу, поднесла к тому месту, где должна была быть его голова, и нажала кнопку на ее конце. Веером брызнула жидкость, и тут же проступила голова, затем лицо.