Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Вы понимаете, — он выглядел очень усталым, — я никогда не упоминаю о его недостатке. Никогда, — он выглядел очень расстроенным. — Я не хочу, чтобы он чувствовал себя неполноценным. Я абсолютно никому не позволяю указывать на то, что он не такой, как все. Вы не должны говорить об этом в его присутствии. Понимаете? Совсем не должны.

Отец все еще порывался что-то сказать, но какое-то смущение не давало ему вымолвить ни слова.

Мама глядела то на мужчин, то на свою руку. Она поддерживала ее другой рукой и осторожно поглаживала.

— Дети, — сказала она, — идемте со мной.

— Дана, ты уверена, что сможешь…

Мама остановила его взглядом.

— Идемте со мной, — повторила она. Они вышли из-под тента.

Около входа стоял Таво.

— Я пойду с вами, сеньора. Я провожу вас до дома, если хотите.

— Конечно, Таво, — ответила мама. — Спасибо. — Руку она прижимала к животу.

— Этот мальчик с железной рукой, — Таво покачал головой. — И девочка, и ваш сын. Это я их привел сюда, сеньора. Но они попросили меня, понимаете. Они сказали, чтобы я привел их сюда.

— Я понимаю, — сказала мама.

Возвращались они не через джунгли, а по широкой дороге, проходящей мимо причала, с которого акватурбы доставляли рабочих на подводные рудники. Высокие конструкции покачивались на воде, отбрасывая на волны двойные тени.

Они дошли до ворот парка, и Лок вдруг почувствовал боль в желудке.

— Подержи его голову, — велела мама Таво. — Видишь, возбуждение не пошло тебе на пользу, Лок. И опять ты пил это молоко. Ну, теперь тебе лучше?

Он ничего не сказал о роме. И запах под навесом, и аромат, исходящий от Таво, — все это помогало сохранить тайну. Принс и Руби спокойно смотрели на него, изредка поглядывая друг на друга.

Наверху мама привела электронного сторожа в порядок и проводила Принса и Руби в их комнаты. Потом она зашла в детскую.

— Мамочка, тебе все еще больно? — спросил Лок с подушки.

— Да. Ничего не сломано, хотя я сама удивляюсь, почему. Как только я уложу тебя, мне надо пройти обследование на медицинском аппарате.

— Они хотели пойти, — проговорил вдруг Лок. — Они сказали, что хотят посмотреть, куда вы все ушли.

Мама села на постель и стала гладить его по спине здоровой рукой.

— А тебе самому разве не хотелось посмотреть хотя бы самую капельку?

— Да, — признался он, помолчав.

— Я так и думала. Ну, как твой желудок? Мне не нравится этот разговор. Я никак не могу понять, как это соевое молоко может быть тебе полезно?

Он опять ничего не сказал про ром.

— А теперь спи, — она направилась к двери детской.

Он помнил, как она коснулась выключателя.

Он помнил луну, затемняющуюся поворачивающейся крышей.

(Федерация Плеяд. Арк. Нью-Арк. 3166 г.)

Лок всегда ассоциировал Принса Реда с появлением света.

Он сидел раздетый около бассейна на крыше, готовясь к экзамену по петрологии, когда багряные листья около колеблющегося входа задрожали. Стеклянная дверь гудела от сильного ветра. Башни Арка, сплющенные, чтобы противостоять ветру, казались перекошенными сквозь сверкающий на стекле иней.

— Папа, — Лок выключил читающий аппарат и поднялся. — Знаешь, я считаюсь третьим по высшей математике. Третьим!

Фон Рей, в отороченной мехом парке, прошел сквозь листья.

— И это называется — ты готовишься к экзаменам! Не лучше ли было пройти в библиотеку? Разве ты можешь сосредоточиться, когда все вокруг тебя отвлекает?

— Петрология, — сказал Лок, поднимая свой диктофон. — Мне вообще-то и не надо к ней готовиться. Я уже заработал отличную оценку по этому предмету.

Лок только в последние несколько лет научился обходить родительские требования всегда и во всем быть совершенством. А научившись, понял, что эти требования были, по существу, древним, ненужным ритуалом, и, если их отбросить, открывался легкий путь к общению с сокурсниками.

— О, — сказал отец, — уже заработал, — и улыбнулся. Он расстегнул парку, изморозь на его волосах начала таять. — В конце концов, ты занимаешься учебой, вместо того чтобы копаться во внутренностях «Калибана».

— Кстати, ты мне напомнил, папа. Я внес яхту в список регаты Нью-Арка. Вы с мамой придете посмотреть на финиш?

— Если сможем. Ты знаешь, мама последнее время не очень хорошо себя чувствует. Прошлое путешествие было не совсем благополучным. И она очень переживает за твои гонки.

— Почему? Они ведь не мешают учебе.

Фон Рей пожал плечами.

— Она знает, что это опасно, — он повесил парку на качалку. — Мы читали о твоем транторском призе прошлого месяца. Поздравляю! Она волнуется за тебя, но она была горда, как куропатка, когда говорила этим набитым дурам из женского клуба, что это ее сын.

— Я очень хотел, чтобы вы пришли.

— Мы тоже хотели. Но решили, что это не повод, чтобы прерывать месячное путешествие. Идем, я тебе что-то покажу.

Лок пошел за отцом мимо ручейка, бегущего из бассейна. Они подошли к лестнице около небольшого водопада, спускающейся в дом, и отец положил ему руку на плечо. Они встали на верхнюю ступеньку, лестница поехала вниз.

— Мы в этот раз остановились на Земле. Провели день с Аароном Редом. Я уверен, что ты встречал его когда-то давно. Ред-шифт Лимитед.

— На Новой Бразилии, — ответил Лок. — На руднике.

— Ты это помнишь? — лестница вытянулась в дорожку и понесла их по оранжерее. Какаду прыгали по ветвям, клевали прозрачные стены, за которыми лежал снег, перелетали на гигантские пионы и бросали на песок сорванные кроваво-красные лепестки. — С ним был Принс, мальчик твоих лет, может быть, чуть старше.

До Лока время от времени доходили слухи о Принсе. Некоторое время тому назад Принс очень быстро сменил четыре школы: по слухам, просочившимся в Плеяды, только положение Ред-шифт Лимитед позволило заменить исключение переводом.

— Я помню его, — сказал Лок. — У него одна рука.

— Он носит теперь черную перчатку до плеча. Верхняя часть ее вся в драгоценных камнях. Этот юноша производит впечатление. Он сказал, что помнит тебя. Вы тогда попадали в разные истории. Он наконец, кажется, поутих.

Лок пожал плечами, на которых лежала отцовская рука, и шагнул на белые ковры, устилающие зимний сад.

— Что ты хотел мне показать?

Отец подошел к одной из видеоколонн. Это была прозрачная четырехфутовая колонна, с капителью, поддерживающей стеклянную крышу. Капитель была из цветного стекла.

— Дана, ты не хочешь показать Локу, что у тебя есть для него?

— Минуточку, — в колонне появилась фигура матери. Она сидела в кресле из целебного пуха. Она сняла зеленую ткань со стола и развернула ее на покрытых парчой коленях.

Камни, основой которых был сжатый под огромным давлением кремний, формировались так, что через каждый кристалл размером с детский кулак свет проходил голубыми прерывистыми лучами.