Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Сюда! Через этот мост!

Они миновали трапециевидный мост. Внизу блестела черная Сена. Деревья на острове роняли листву на каменные балюстрады. Украшенные скульптурами контрфорсы Нотр Дам, освещенные прожекторами, вздымались над деревьями парка Сите.

— Никто не имеет права ступить на мой остров без маски, — крикнул Принс.

Они как раз дошли до середины моста, когда Принс, прыгнув к перилам, ухватился за перекладину и поднял руку в серебряной перчатке.

— Вы в гостях! Вы в гостях у Принса! Каждый надевает маску!

Шары фейерверка, голубые и красные, вспыхнули в темноте, осветив его красивое лицо.

— Все это очень хорошо, — запротестовала Че, подбежав к перилам, — но если я надену маску, меня никто не узнает, Принс. А на студии сказали, что я могу идти только в том случае, если будет реклама!

Он подскочил к ней, схватил за виниловую перчатку и потащил вниз по ступеням. Там, на вешалке, поблескивали сотни масок.

— Но у меня есть одна специально для тебя, Че — он снял двухфутовую прозрачную крысиную голову. Уши окаймлены белым мехом, брови золотыми блестками, драгоценные камни подрагивали на кончиках позолоченных усов.

— Какая прелесть! — завизжала Че, когда Принс нахлобучил маску ей на голову.

Сквозь прозрачную морду было видно, как на ее нежном зеленоглазом лице расплылась улыбка.

— А вот для тебя! — голова саблезубого тигра предназначалась Сесилу. Орлиная, со сверкающими перьями — Эдгару. Темноволосая голова Хосе была закрыта мордой ящерицы.

Лев — для Дэна, протестующего против всеобщих уговоров и оставленного без внимания сразу же после того, как он прекратил сопротивление, и грифон для Брайена (которого никто упорно не замечал, хотя он ни на шаг не отставал от компании).

— А для тебя, — Принс повернулся к Локу, — у меня есть особая маска. — Смеясь, он снял голову пирата. С черной повязкой на одном глазу, повязанную цветастым платком, со шрамом на щеке. В оскаленных зубах кинжал. Маска легко наделась на голову Лока. Через отверстия в шее можно было смотреть. Принс похлопал его по спине. — Пират — это как раз для фон Рея! — произнес он, когда Лок шагнул на булыжную мостовую.

И новый смех: это остальные появились на мосту.

Девушки с напудренными высокими прическами двадцать третьего века (когда еще не было Аштона Кларка) бросали с балкона конфетти. Человек в маске медведя прокладывал себе путь через толпу. Лок думал, что это просто костюм и маска, пока шерсть не коснулась его плеча и в ноздри ему не ударила вонь. Клацанье когтей затихло. Толпа подхватила его.

Лок превратился в слух.

Лок превратился в зрение.

Блаженство охватило его, и нервные волокна словно остекленели. Он шел по мощеной кирпичом, покрытой конфетти улице, и все чувства его вдруг обратились внутрь — так выгибаются паруса космического корабля. Он почувствовал присутствие своего внутреннего я. Весь его внутренний мир теперь сфокусировался на том, что чувствовали его руки, ощущал его язык. Голоса вокруг ласкали его изощренный слух.

— Шампанское! Ну разве не прелесть! — крыса в прозрачной одежде прижала к столику с вином грифона с кружевными цветами. — Ты не знаешь анекдотов? Я так люблю их!

— Конечно, — отвечал Брайен. — Но я никогда не бывал на таких приемах. Такие люди, как Лок, Принс, вы, — из тех, о которых только слышишь. Очень трудно поверить в то, что вы существуете на самом деле.

— Между нами говоря, у меня время от времени возникает та же проблема. И это хорошо, что есть ты, чтобы напомнить нам об этом. А теперь расскажи нам…

— … на круизном судне, идущем из Порт-Саида в Стамбул, был рыбак из Плеяд, который исполнял восхитительные вещи на сенсосиринксе…

— … и ему пришлось на попутках добираться через весь Иран, потому что монорельс не работал. Я думаю, что Земля находится в стороне…

— …прекрасная вечеринка. Превосходная…

Очень молодые, подумал Лок. Очень богатые. Интересно, к каким крайностям могут привести эти обстоятельства?

Босой, подпоясанный веревкой лев стоял, прислонившись к стене, и смотрел на проходящих.

— Ну как, капитан?

Лок приветственно махнул ему рукой и пошел дальше.

Теперь он чувствовал внутри себя приподнятость и прозрачность. Музыка звучала внутри маски, и голова его была укутана в звуки собственного дыхания. На возвышении какой-то человек играл на гапсихорде «Птичью Павану». Лок прошел мимо, и голоса, звучащие в другой тональности, заглушили музыку. На помосте на другой стороне улицы два парня и две девушки, одетые по моде двадцатого столетия, воспроизводили какофонию в стиле «о мама, о папа». Свернув на боковую улицу, Лок оказался подхваченным толпой, которая принесла его прямо к возвышающейся куче электронных инструментов, извергающих скрежещущую, оглушающую мелодию тоху-боху. Музыка десятилетней давности вызывала чувство ностальгии, и гости в красочных масках из папье-маше и пластика, разбившись на пары, тройки, пятерки и семерки, танцевали. Справа покачивалась голова лебедя. Слева моталась из стороны в сторону голова лягушки. До его ушей донесся низкий голос, который он слышал в динамике, когда «Калибан» висел над Гималаями.

— Он сделал это! Ну разве Принс не прелесть! — она кричала и подпрыгивала. — Он раздобыл эту старую турецкую музыку!

Бедра, груди и плечи блестели под винилом — в материале были поры, раскрывающиеся в теплую погоду, и прозрачный костюм становился прохладным, словно шелковым. Че Онг раскачивалась, опустив пушистые ресницы.

— Все вниз! На четвереньки! Мы покажем вам наш новый способ ходьбы! Вот так: покачивайте…

Лок шел сквозь кипящую, рвущуюся ночь, немного усталый, немного возбужденный. Он пересек улицу, опоясывающую остров, и прислонился к камню около одного из прожекторов, освещающих здания на Иль Сент Луис. По ту сторону реки, на противоположной стороне набережной, прогуливались люди. Парами и в одиночку, глядя на фейерверк или просто по сторонам.

Позади него громко засмеялась девушка. Он обернулся…

…голова райской птицы, голубые перья вокруг красных станиолевых глаз, красный клюв, пестрый гребешок…

…она отстала от своей группы, чтобы покачаться на парапете. Бриз шевелил ее одежду, и она натягивалась там, где были вычурные медные застежки: у плеча, у запястий и на бедрах. Она прислонилась к камню, упершись носком туфли в землю в дюйме от него. Подняв свои тонкие длинные руки к маске — ногти были малинового цвета, — она сняла ее. Она положила маску на парапет, и бриз сразу же растрепал ее темные волосы, рассыпал их по плечам, взметнул вверх. Вода подернулась мелкой рябью, словно кто-то бросил вниз горсть песку.

Он поглядел вперед, поглядел назад. Нахмурился.