Александр Шуваев - Книга Предтеч

- Убью!!!

Соискатель был абсолютно противоестественным образом ухвачен за цепь, перехвачен за руку и с размаху шмякнут о стену, бывшую метрах в трех. Таким образом на ногах остался только сам Николаша, но к этому времени чудище, на которое они так неосмотрительно нарвались, успело остыть:

- Послушай, чудак, - добродушно пророкотало оно, неуклюже почесывая спину, - дело-то не во мне! Это же она сама за себя решила, когда ей дали возможность выбрать... Ты только, ради бога, не прыгай не стоит. Драться я не умею, но у нас слишком уж разные... характеристики. Так что я удавлю, даже если кто из вас с ножом будет.

Он снова поморщился и крупно зашагал к замершей в арке Анюте. Молодой человек, словно окаменев, неподвижно смотрел, как мужчина взял девушку под руку и они согласно ушли прочь. Совсем прочь, непонятным образом это очень чувствовалось. "Вольво" плавно сорвалось с места и почти бесшумно заскользило по залитым оранжевым светом улицам.

- Ух, какой, - проговорила она поглаживая обивку салона, - это твой?

- Да как тебе сказать... В общем - наш...

Когда они достигли места назначения, и он более-менее представил собравшимся свою находку, а Нэн Мерридью повела ее надлежащим образом устраивать, мужчины зашевелились, и изыскателю стало совершенно ясно, что находка его не осталась без внимания:

- Все так, дорогой мой, все так... Я вполне тебя понимаю, все в ней, взятое поотдельности, красиво... Но вместе, прости меня, оставляет впечатление облика... не вполне человеческого.

- Ага! А еще чего выдумаешь?

- Да неужели же ты сам не видишь, как много в ее облике птичьего? Такие огромные, ясные, редко мигающие глаза, - это же не просто так, это ведь дается для чего-то. И движется на слегка птичий манер, на редкость точно, но несколько отрывисто, без плавности.

- Не болтай. Обыкновенная блядешка из райцентра, недурненькая, но и не более того. Романтик ты, братец, либо же это твое баловство с красками сказывается.

- А у тебя, как бы это сказать, - Заклинатель Огня прищелкнул пальцами, - слишком уж аборигенный взгляд на вещи и людей. Глаза замылены. Она была девушкой из райцентра, пока находилась в своем окружении, а сейчас... Впрочем, - в виде исключения не буду прорицать. Обрыдло. Сам все увидишь.

- Я не говорил, - хмыкнул Некто в Сером, - ничего подобного слову "девушка"...

- Такое впечатление, что это я ее приволок, ты злобно критикуешь, а я отстаиваю. Зачем же она тогда тебе понадобилась?

- Господи, да зачем же это может понадобиться баба? Тут все просто. А вот выбирать - выбирал. Выбрал за красоту, молодость, здоровье, злость и примитивность. Сложных и зрелых натур у нас и так чтой-то тошнотворный переизбыток.

- У вас на редкость потребительское отношение к женщинам.

- У меня правильное отношение к женщинам. Прислуга, любовница, устройство для деторождения, при необходимости - робот энного поколения. Мало, скажете? Да, но, с другой стороны, надо быть идиотом, отвратительным хозяином и просто вандалом, чтобы плохо обращаться с таким ценным имуществом... А хорошо обращаться, это, в том числе, и нежные слова говорить когда это нужно. Баба живет лучше всего, когда у ней хозяин есть. А рыцари, относящиеся к ним как к святыне, им только во вред, хотя они этого сроду не понимают. Забрав больше воли, чем надо бы, женщины действуют саморазрушительно...

- Вы - неандерталец!

- И до сих пор жив. И бабы всю жизнь любили. Только не эта. Да и не для себя брал.

XXII

Некогда мы были амебами. Несколько позже - чем-то вроде нынешних медуз и актиний, только попроще. Среди наших предков следует числить рыб, каких-то вполне уже пятипалых лягушек, зверозубых гадов и зверей. Стервец, знакомства с которым я так долго искал, - и нашел-таки навроде того психа, что так долго пытался добраться до спичек! напомнил мне это самым эффективным образом. Но никогда, и это следует подчеркнуть, - никогда среди наших предков не числились черви, раки и мягкотелые. Я так и ее и спросил по этому поводу:

- Правда, - печально все это? Есть, оказывается, такие двери, которые останутся закрытыми и для нас. Это ужасно.

- Мр-р, - с характерной серьезностью высказалась она, по-кошачьи валяясь и вытягиваясь на своей любимой белой шкуре, на этот раз, ради разнообразия, вполне одетая в аккуратную летную форму лейтенанта ВВС Конфедерации, - включая сюда ра-аскочные остроносые сапоги, - а кто-то говорил мне, что все, хоть в какой-то мере мыслимое, тем самым уже существует? Его остается только поближе рассмотреть. Так к чему тогда нытье?

- Ну говорил, говорил, каюсь... Только это, видишь ли, не тот случай, пото... - И тут я осекся. - Потому что, хм-ладно-не-обращай-внимания-хотя...

- Я же тебе говорила, что ты жу-уткий нытик. Прежде чем решить очередную проблему тебе просто для здоровья нужно объяснить, по какой причине она является принципиально неразрешимой, поставить себя в совершеннейший тупик, вдоволь позавывать по этому поводу, всех вокруг ввести в уныние и панику, вызвать упаднические настроения, а потом взять и все сделать наилучшим способом. Со мной можешь не стараться, уже давно привыкла и не обращаю внимания... Излагай.

- Понимаешь, как бы это тебе сказать...

- Слепи. У тебя хорошо получается, а меня учишь-учишь, а графы все равно какие-то...

- Не хочу так. Хочу словами. Хоть немного побыть вполне человеком.

Она кивнула, совершенно неуловимым движением оказалась стоящей на ногах и оказалась у стеклянной стены. Мы - как-то подзастряли на Мысе Хай, здесь наш бродячий дом бросил якорь, и, растекаясь время от времени в разные стороны, оптом и в розницу, мы почему-то неизменно возвращались именно сюда, на Гору над Киалесстадиром. По несокрушимому окну, по пасмурному небу над холодной водой стекали капли несильного дождя и чертили извечную, меланхолическую решетку из мокрых следов, и она, такая жесткая, реальная, определенная в своей военной форме на фоне такого вот пейзажа, напоминающего мокрую акварель, на фоне такого океана, что впору бы поежиться.

- Для каждого, не бывшего в наших предках, найдется рано или поздно свой предок, уже общий и для него, и для нас, и в таком качестве любой тигр и любой спрут существовали для него, как потенция. В этом плане они, действительно, достижимы для нас, потому что и действительно возможно не только возвратиться назад, но и посетить что-то, лежащее в стороне. И в нас, естественно, сохранилось то, что имеет эту потенцию... Послушай, почему я всегда оказываюсь таким унылым идиотом, а ты опять оказываешься права?

- У нас с тобой разные функции. Я - смотрю и думаю. Ты слушаешь и делаешь... Слушай, я боюсь даже подумать, что ты задумал! Минуя прыжки по деревьям, - спрутом немножко поплавать?

- Да это - тьфу! - Я уже опомнился и включился в игру таким образом, что невозможно понять, в шуточку я это или же на полном серьезе. Этот номер можно исполнять на разный манер, но ее заводит неизменно. - Ты только послушай: вот возник фотосинтез, избыток кислорода, и сразу же, как обрубленные, отгорели т-такие биохимические возможности. Мне Петер Фаром говорил, они специальное Расширение делали, для модели. "Если б - да чуть попозже, когда б они утвердились, кислород их не сжег бы, и от того жизнь приобрела бы куда более разнообразные формы" - в смысле того, что потом, когда кислород все-таки присовокупился бы. Ты представляешь, - говорил я с видом все большего увлечения, - вернуться до стадии анаэробных бактерий, - и уже оттуда вильнуть в сторону? Технология-то вся та же, но это были бы уже такие миры, которых представить уже нельзя... Совсем нельзя, представляешь?