Конни Уиллис - Книга Страшного суда

«Надеюсь. Надеюсь, что она скончалась от вируса еще до того, как осознала, куда ее закинули. До того, как поняла, что мы ее бросили».

— Ты ни в чем не виноват, — сказал он вслух.

— Я всего на два дня опоздал с открытием сети. Я был уверен, что она дождется. Всего на два дня.

— Что? — не понял Дануорти.

— Я попытался выписаться из больницы шестого, а меня продержали до восьмого. Я открыл сеть сразу же, но ее там не было.

— О чем ты говоришь? Как ты мог открыть сеть? Гилкрист ее отключил.

Бадри поднял голову и посмотрел на него.

— Через откат.

— Какой откат?

— Привязку, которую я делал на нашей сети, — озадаченно пояснил Бадри. — Вы так беспокоились, что медиевистика не сможет провести переброску, и я решил сделать резервную копию на всякий пожарный. Во вторник днем я приходил к вам в Баллиол посоветоваться, но вас не застал. Тогда я оставил записку, что мне надо с вами поговорить.

— Записку…

— Я увидел, что наша лаборатория открыта, и сделал резервную привязку через баллиольскую сеть, — продолжал Бадри. — Вы так беспокоились…

Дануорти вдруг перестали держать ноги, и он опустился на край кровати.

— Я пытался вам сказать, но из-за бреда никак не мог нормально сформулировать.

Все это время у них была резервная привязка. Он терял день заднем, уламывая Гилкриста открыть лабораторию, разыскивая Бейсингейма, дожидаясь, пока Полли Уилсон проникнет в университетский компьютер, — и все это время в баллиольской сети была готовая привязка. «Столько тревог, — твердил Бадри в бреду. — Лаборатория открыта? — Откатываем». Значит, откат. Резервная копия.

— Ты можешь снова открыть сеть?

— Конечно, только если даже она не заразилась чумой…

— Не заразилась, — перебил Дануорти. — У нее прививка.

— …ее все равно там не будет. Со стыковки прошло восемь дней. Она не могла просидеть все это время в ожидании.

— Можно перекинуть туда кого-то еще?

— Еще кого-то? — растерялся Бадри.

— Чтобы поискать ее на месте. Другого человека можно отправить той же переброской?

— Не знаю…

— Сколько уйдет на настройку, чтобы можно было проверить?

— Часа два максимум. Пространственно-временные уже заданы, но я не представляю, какой получится сдвиг.

Дверь в палату распахнулась, и внутрь вошел Колин.

— Вот вы где! Сестра сказала, что вы отправились размяться, я вас ищу-ищу. Думал уже, что вы заблудились.

— Нет, — ответил Дануорти, глядя на Бадри.

— Она попросила вас привести. — Колин подхватил Дануорти под руку, помогая ему подняться. — Чтобы вы не переутомлялись. — Он повел профессора к двери.

Дануорти остановился на пороге.

— Откуда ты открывал сеть восьмого числа? — спросил он Бадри.

— Из Баллиола. Я боялся, что часть данных ПЗУ стерлась после отключения брэйзноузской сети, а запускать программу анализа сбоев некогда было.

Колин толкнул дверь спиной.

— Через полчаса наша медсестра сменится. Вы же не хотите, чтобы вас застукала та грымза? — Он вывел Дануорти в коридор и отпустил дверь. — Простите, что не пришел раньше, нужно было отвезти графики иммунизации в Годстоу.

Дануорти привалился к дверному косяку. Сдвиг может получиться слишком большим, оператор в кресле-каталке, сам он едва в состоянии дойти до конца коридора… «Столько тревог». Он думал, Бадри хочет сказать: «Вы так беспокоились, что я решил ввести координаты заново», а на самом деле он имел в виду: «Я сделал резервную копию». Откат.

— С вами все хорошо? — насторожился Колин. — Никакого рецидива не начинается?

— Нет.

— Вы спросили мистера Чаудри, сможет ли он сделать привязку заново?

— Нет. Там осталась резервная.

— Резервная? — встрепенулся Колин. — То есть еще одна такая же?

— Да.

— Это значит, девушку можно вытащить?

Дануорти привалился к стоящей вдоль стены каталке.

— Не знаю.

— Я вам помогу! Только скажите, что сделать. Я все сделаю! Могу сбегать куда надо или что-нибудь достать. Вам ничего самому не придется.

— Не факт, что выйдет, — начал Дануорти. — Сдвиг…

— Но вы же все равно попробуете? Да?

С каждым шагом под ребрами пекло все сильнее. У Бадри уже был один рецидив. И даже если решиться, сеть может не пропустить его в прошлое.

— Да, — ответил Дануорти. — Попробую.

— Апокалиптично! — воскликнул Колин.

Леди Имейн, мать Гийома д'Ивери.

(Пауза.)

Розамунда уходит. Пульс совсем не прощупывается, кожа выглядит восковой и пожелтевшей, это плохой признак, я понимаю. Агнес борется изо всех сил. Ни бубонов, ни рвоты у нее так и не появилось, и меня это обнадеживает. Эливис пришлось отстричь ей волосы. Она все время дергала их, крича, чтобы я пришла и ее причесала.

(Пауза.)

Рош соборовал Розамунду. Об исповедании, конечно, речь не шла. Агнес, кажется, лучше, хотя недавно у нее пошла кровь из носа. Просила свой бубенец.

(Пауза.)

Не смей, изверг! Сволочь! Я тебе ее не отдам. Она еще маленькая. Но тебе только их и подавай! Избиение младенцев… Ты уже забрал мажордомова малыша, и щенка Агнес, и цинготного мальчонку, тебе все мало. Я не отдам тебе ее, слышишь, ты, чудовище! Убери свои лапы!

Агнес умерла сразу после Нового года, безутешно зовя Киврин.

— Она здесь, — уговаривала Эливис, сжимая маленькую ручонку. — Леди Катерина с тобой.

— Нет, — рыдала Агнес, осипшая, но по-прежнему громогласная. — Позови ее!

— Позову, — пообещала Эливис и растерянно оглянулась на Киврин. — Приведите отца Роша.

— Что такое?

Он соборовал Агнес сразу как только она заболела, лягающуюся и молотящую руками, будто в припадке, и с тех пор девочка его не подпускала.

— Леди Эливис, вы тоже больны?

Эливис покачала головой.

— Что я скажу супругу, когда он приедет?

Она уложила руку девочки вдоль тела, и только теперь Киврин осознала, что Агнес мертва.

Киврин обмыла крошечное тельце, превратившееся в почти сплошной фиолетовый синяк. Там, где Эливис держала ее за руку, кожа совсем почернела. Девочку будто избивали. «Так и есть, — подумала Киврин. — Избиение младенцев. Замучили и убили».

Сюрко и рубаха Агнес заскорузли от рвоты и крови, а повседневное полотняное платье давно пошло на повязки. Киврин завернула малышку в свой белый плащ, и Рош с мажордомом похоронили ее.

Эливис на похороны не вышла.

— Я должна остаться с Розамундой, — отказалась она. Розамунде Эливис ничем не могла помочь, та по-прежнему лежала будто заколдованная, и Киврин боялась, что жар как-то подействовал на клетки мозга. — И Гэвин может приехать.

Стоял сильный холод. Рош с мажордомом тяжело отдувались, опуская Агнес в могилу, и Киврин злилась, глядя на клубы пара, валившие у них изо рта. «Она ведь легче пуха. Одной рукой можно поднять», — думала Киврин с горечью.