Роберт Сойер - Жить дальше

Внезапно Сара вскочила на ноги.

— Что? — возмущённо спросил Дон. — Это слово !

— Это не просто символ, это его позиция! — Она кинулась вон из столовой, через кухню в гостиную.

— Что? — спросил он, поднимаясь, чтобы идти за ней.

— Сообщение! Та часть, в которой не было смысла! — сказала она на ходу. — Остальная часть сообщения определяет… пространство идей , а числа — это координаты, в которые символы нужно поместить. Они располагают концепции внутри своего рода трёхмерного массива… — Она сбежала по ступеням в подвал, где они тогда держали семейный компьютер. Дон последовал за ней.

Шестнадцатилетний Карл сидел перед громоздким CRT-монитором с наушниками на голове и играл в одну из тех проклятых стрелялок, которые очень не нравились Дону. Десятилетняя Эмили тем временем смотрела по телевизору «Отчаянных домохозяек».

— Карл, мне нужен компьютер…

— Ещё чуть-чуть, мам. Я на десятом уровне…

— Сейчас же!

Сара настолько редко повышала голос, что её сын тут же выскочил из крутящегося кресла.

— Как выйти из этой фигни? — резко спросила Сара, усаживаясь.

Карл протянул руку над плечом матери и что-то сделал мышкой. Дон тем временем сделал тише телевизор, заработав возмущённое «Эй!» от Эмили.

— Это трёхмерный массив, X-Y-Z, — сказала Сара. Она запустила браузер и открыла один из бесчисленных сайтов, где было опубликовано сообщение драконианцев. — Я уверена. Они определяют расположение терминов.

— На карте? — уточнил Дон.

— Что? Нет, нет, нет. Не на карте — в пространстве! Это как трёхмерный язык разметки страницы. Ну, знаешь, как Postscript, только для документов, что имеют не только высоту и ширину, но ещё и глубину. — Она быстро защёлкала клавишами. — Если только я смогу угадать размер размечаемого пространства…

Снова щёлканье клавиш. Дон и Карл стояли рядом, наблюдая, словно заворожённые.

— Чёрт! — сказала Сара. — Это не куб… это бы было слишком легко. Значит, прямоугольный параллелепипед. Но каких размеров?

Указатель мыши метался по экрану, словно ракета, пилотируемая сумасшедшим учёным.

— Так, — сказала она, явно разговаривая сама с собой, — если они не целые, то могут быть квадратными корнями…

— Папа…?

Он повернулся. Эмили смотрела на них широко раскрытыми глазами.

— Что, милая?

— А что мама делает?

Он оглянулся через плечо. Сара запустила программу графического проектирования; должно быть, радуется сейчас, что купила-таки мощную видеокарту, которую Карл выпрашивал для своих игрушек.

— Я думаю, — сказал Дон, снова поворачиваясь к дочери, — мама творит историю.

Снова стать молодым! Так многие лишь мечтали об этом, а Дональд Галифакс этого достиг — и это было великолепно . Он знал, что силы и выносливости у него сильно поубавилось за последние несколько десятилетий, но из-за того, что это происходило постепенно, он не осознавал, насколько меньше их стало. Однако в последние шесть месяцев они начали резко восстанавливаться, и контраст ошеломлял: он всё время был словно накачан кофеином до бровей. На ум приходила фраза «vim and vigor» — и, хотя он не раз пользовался словом «vim», играя в скрэббл, он осознал, что не знает точно, что оно значит и спросил об этом датакомм. «Кипучая жизненная энергия» — ответил он.

И так оно и было! Именно так и было. Его энергия казалась безграничной, и он несказанно радовался, что она вернулась к нему. «Zest» — ещё одно слово, которое он употреблял только в скрэббле, пришло ему на ум. датакомм привёл список синонимов: острое чувство удовольствия, искренняя радость, смак — это всё было правильно, но клише «чувствовать себя на миллион баксов» казалось до обидного неподходящим: он чувствовал себя на каждый миллиард долларов из тех, что были на него потрачены; он был полностью, радостно, счастливо живой . Он больше не шаркал — он шагал. Просто идя, он чувствовал себя будто на движущейся дорожке в аэропорту — словно киборгом, движущимся так быстро, что кажется окружающим размытым пятном. Он мог поднимать тяжёлые коробки, перепрыгивать через лужи, практически взлетать вверх по лестницам — он, конечно, не прыгал через дома, но это было почти так же здорово.

И на этом пирожном был ещё и крем: постоянный фон различного рода болей, с которым он так долго жил, вдруг пропал; это было, словно он много лет сидел рядом с ревущим самолётным двигателем, всё время пытаясь отвлечься от его шума, не обращать на него внимания, и теперь его вдруг выключили; эта тишина пьянила. Юным, как пелось в одной старой песне, молодость не впрок. Как это верно — потому что они не знают, каково это, когда она ушла. Но к нему она вернулась!

Доктор Петра Джоунз подтвердила, что его роллбэк завершён. Интенсивность деления его клеток, сказала она, снизилась до нормального уровня, его теломеры снова начали укорачиваться с каждым делением, новые кольца роста начали появляться на его костях и так далее.

И все завершающие процедуры также закончились. У него были новые хрусталики, новая почка, новая простата, всё выращено из его собственных клеток; его нос вернули к тому размеру недошнобеля, который он имел во времена его юности; его уши также уменьшили, зубы отбелили, восстановили две оставшихся пломбы и ещё кое-какие мелочи «доработали напильником». Физически он во всех отношениях снова стал двадцатипятилетним и с этого момента снова начал естественным образом стареть.

Дон всё ещё привыкал к своему невероятному обновлению. Его слух снова стал острым, равно как и зрение. Но ему пришлось обновить весь гардероб. После процедур рекальцификации и генной терапии его рост увеличился на два дюйма, потерянные в старости, а его конечности, с возрастом превратившиеся в не более чем обтянутые кожей кости, снова стали мясистыми. Впрочем, это и к лучшему: его пиджаки и рубашки на пуговицах выглядели бы глупо на парне двадцати пяти лет.

Ему также пришлось перестать носить обручальное кольцо. Десять лет назад он отдал его уменьшить, потому что пальцы стали тоньше с возрастом; теперь же оно болезненно жало. Он ожидал окончания роллбэка, чтобы снова его расширить, и он это сделает, как только найдёт хорошего ювелира; не хотелось доверять такое дело кому попало.

В Онтарио водители возрастом за восемьдесят обязаны пересдавать экзамен на права каждые два года. Дон провалил свой последний экзамен. Он не слишком об этом жалел, к тому же, Сара всё ещё могла водить, на случай, если у них вдруг возникнет неотложная надобность куда-то поехать. Теперь, по всей видимости, ему нужно будет пересдать этот экзамен; он не сомневался, что в этот раз сдаст его.

В какой-то момент ему нужно будет получить новый паспорт, с его новым лицом, и новые кредитки, также с новым лицом. Формально ему по-прежнему полагалась скидка для пенсионеров в ресторанах и кинотеатрах, но вряд ли была возможность её получить, не убедив прежде недоверчивого кассира или клерка. Очень жаль, на самом деле. Ведь в отличие от всех остальных прошедших роллбэк ему эти скидки реально бы пригодились.