Роберт Силверберг - Через миллиард лет

Мне очень нравится Миррик. Но, увы, с ним нужно держать ухо востро.

Большую часть времени он совершенно безобиден, более того, поразительно вежлив, но если наестся цветочков – только держись. Парочка гераней действует на него, как полтора литра рома на человека.

У нас есть гидропонный сад на верхней палубе. Примерно раз в неделю на Миррика находит ностальгия, он забирается туда, объедает все, что может, а потом отправляется на прогулку по кораблю. В прошлый вторник он чуть не превратил в барельеф доктора Хорккка, столкнувшись с ним в коридоре.

Доктор Хорккк – высшее существо, один из трех наших руководителей. Он родом с Тххха, планеты в системе Ригеля, и среди археологов считается лучшим специалистом по языку Высших. Я бы не сказал, что это очень громкий титул, ибо до сих пор никому еще не удавалось перевести ни слова с этого языка, но доктор Хорккк знает о нем больше всех остальных.

Почему-то он напоминает мне немца, того рехнувшегося доктора, что налетал на нас из Дюссельдорфа каждую среду и пытался научить тебя ходить.

Доктор Шатц, помнишь? Так вот, доктор Хорккк по-своему на него похож: маленький, удивительно точный, очень чопорный, на редкость скандальный и невероятно самоуверенный. А еще он плюется, когда разговаривает, просто во все стороны брызжет слюной. Наверняка за этой внешностью скрывается доброе сердце, только добраться до него невозможно – доктор слишком тщательно прикрывается злобой и свирепостью.

Ростом он чуть выше меня и становится практически невидимым, когда поворачивается боком, – такой худой. На макушке у него три больших выпуклых глаза, а чуть пониже – два рта: один для еды, а второй – для беседы. Мозг доктора располагается там, где у людей желудок, а где находится его собственный пищеварительный аппарат, я даже думать боюсь. Он четверорукий и четвероногий – все восемь пар конечностей очень тонкие, так что доктор несколько смахивает на паука.

Напоровшись в коридоре на пьяного Миррика, доктор Хорккк буквально полез на стену. Зрелище не для слабонервных! И уже со стены на дюжине языков (может быть, и на трех дюжинах, почем я знаю?) высказал Миррику, что о нем думает, назвал того пьяным быком – это определение мне удалось перевести с шумерского. Но Миррик извинился, и теперь они снова друзья.

Доктор Хорккк попал бы в нашу экспедицию и без расовой квоты – никому в голову бы не пришло копать поселение Высших без него. А вот Стин Стин другое дело. Тут причина именно в расовой принадлежности. Стин каламорианин, весьма воинственное существо, впрочем, они все такие, бывают и похуже. Он-она в прошлом окончило Каламорианский университет и, похоже, это заведение еще хуже, чем утверждают слухи, ибо его выпускник совершенно безграмотен. После пятиминутного разговора со Стин (ом?) мне стало ясно, что оно знает о теории археологии столько же, сколько я о нейтрино. А я ничего не знаю о нейтрино и даже не уверен, что смогу правильно написать это слово без посторонней помощи. Но я – то не пытаюсь внушить кому-либо, что я физик, а Стин утверждает, что оно – аспирант-археолог. Думаю, Лори, ты понимаешь, как оно свалилось на наши головы. Каламориане вечно кричат о своем статусе и угрожают войной всем, кто под руку попадется, требуя, чтобы все вокруг уважали их и преклонялись перед их интеллектуальными достижениями. Вот нам и навязали Стина, чтобы хоть как-то охладить пыл его-ее соотечественников.

Но, надо отдать Стину должное, выглядит оно замечательно. Стройное и грациозное, со сверкающей изумрудной кожей и длинными сдвоенными щупальцами, оно движется легко и стремительно, словно танцует. Очень приятно смотреть. Никто не восхищается Стином больше самого Стина, но, по-моему, это простительно: каламориане – гермафродиты, а имея два пола на одно тело, с ума можно сойти, если не любить себя. Но Стин туп как пробка, он для нас только бесполезный груз, и я предпочел бы обойтись без его общества.

Третий наш юный археолог – опять у меня путаница с грамматикой! – не представляет собой ничего особенного. Блондинка, зовут Яна Мортенсен, диплом бакалавра Стокгольмского университета, неплохая фигура и множество больших, молочно-белых, сверкающих зубов. Дружелюбна и не очень умна. Ее папочка – мелкий босс в Галактическом Центре. Видимо, поэтому Яну и включили в экспедицию – эти дипломаты, эти интриги… Я мало с ней общался, ибо девочке сразу же приглянулся Саул Шахмун, наш специалист по хронологии.

А вот Саул не проявляет к ней ни малейшего интереса, впрочем, это ее проблемы. Не думаю, чтобы девушки вообще хоть как-то занимали его. Саулу около сорока, он из Бейрута, последние пять-шесть лет работал на Фентноре-5, на Венере. Маленький, смуглый, энергичный, холостой, судя по слухам, хороший, хотя не очень-то инициативный работник. Главная страсть его жизни – собирание марок. Он вызывал всех нас и показывал коллекцию, которую всегда возит с собой. Его каюта до потолка завалена альбомами, сотнями альбомов. Самый старый изготовлен в девятнадцатом веке.

Помнишь, как мы отклеивали марки с отцовских конвертов? У Саула есть экземпляры, о которых мы могли тогда только мечтать: пятикредитовый «Марсопорт» с ультрафиолетовым штампом, сувенирные листы марок Луна-Сити с зубчиками и без, серия, выпущенная в честь коронации Генриха XII, – все.

Даже завидно. А еще галактические марки или их аналоги с пятидесяти, а то и более, планет.

Яна торчит у него почти безвылазно, слушает лекции о почтовой системе на Бетельгейзе-5 или где-нибудь еще, помогает извлекать денебианские марки из того, что на Денебе называют конвертами, а Саул поет себе о штампованных и нештампованных сокровищах и категорически отказывается понимать намеки. Бедная Яна!

Теперь переходим к Лерою Чангу. Профессор палеоархеологии из Гарварда, очень интересуется Яной, Келли, женщинами вообще и всем, что хотя бы отдаленно напоминает женщину. Думаю, он вполне способен покуситься на честь Стин Стин (а?). Или Миррика.

Лерой утверждает, что он китаец. Преувеличивает. За последние триста лет на Земле все так перемешалось, что не разберешь, кто есть кто.

Возможно, в моих жилах течет больше китайской крови, чем у Лероя. Он рыжий, очень загорелый, с глубоким сильным голосом и очень выразительными глазами. Наверняка пользовался бы огромным успехом у женщин, если бы не демонстрировал всем своим видом едва сдерживаемое желание. Я думал, что это возрастная болезнь подростков, но Лерою-то уже за сорок. Профессионал он неважный, по крайней мере, мне так кажется. Не представляю, зачем столько балласта на одну экспедицию.

Зато наш Номер Первый – суперархеолог и объект тихой зависти любого аспиранта. Доктор Милтон Шейн из Марсопортского университета. Если помнишь, это он откопал развалины базы Высших недалеко от Большого Сырта.