Роберт Силверберг - Как все было, когда не стало прошлого

Она испуганно поднесла пальцы к губам. Брайс ощутил внезапное теплое желание защитить эту прекрасную незнакомку, оберегать ее и заботиться о ней и осознал, что он, видимо, влюбился, хотя и не помнил, кто она такая. Он стремительно подошел к девушке и крепко и пылко обнял ее. Она прижалась к нему, и плечи ее дрогнули.

Без четверти восемь они вышли из дома и пошли по непривычно пустым улицам в больницу. Брайс ввел девушку в помещение для персонала. Тед Камакура был уже там, готовый к обходу. Невысокий японец коротко кивнул и сказал:

- Приветствую, Тим, - глаза его замигали. - Здравствуйте, Лиза. Зачем вы здесь?

- Ты ее знаешь? - спросил Брайс.

- Почему ты спрашиваешь?

- Это очень серьезно.

- Конечно, знаю, - ответил Камакура, и его приветливая улыбка сразу же пропала. - Что-нибудь произошло?

- Ты ее, может, и знаешь, а я - нет, - сказал Брайс.

- Господи. Кому и знать ее, как не тебе.

- Скажи мне, кто она, Тед?

- Это твоя жена, Тим. Вы уже пять лет, как женаты.

***

В то утро Жерары успели к половине двенадцатого прибраться и тихонько готовили "Зеленый Горошек" к дневному наплыву. В кастрюлях вовсю бурлил суп, противни с эскарже готовы были отправиться в печь, соус принимал необходимую остроту. Пьер Жеpap был чуточку удивлен, что большинство постоянных посетителей не спешило оказаться в зале. Не было видно даже мистера Монсона, обычно пунктуально являющегося в половине двенадцатого. Некоторые посетители не пропускали ленч в "Зеленом Горошке" вот уже пятнадцать лет. На бирже, видимо, произошло нечто поистине ужасное, подумал Пьер, раз все эти финансисты остались у своих панелей и оказались настолько занятыми, что не нашли времени позвонить и отменить свои заказы. Возможно, так оно и было. Просто невероятно, чтобы все постоянные посетители вдруг забыли предупредить его. А может, биржу взорвали. Пьер записал на табличке, что после ленча следует позвонить маклеру и справиться о случившемся.

***

В два часа пополудни в тот четверг Пауль Мюллер был в "Художественных товарах Мечникова" на северном побережье. Ему надо было купить сварочный карандаш, кое-что из металла, громкоговорящие краски и прочие вещи, необходимые для возрождения его карьеры скульптора.

Мечников сухо приветствовал его словами:

- Ничего в кредит, мистер Мюллер, даже на никель не отпущу.

- Великолепно. Сегодня я плачу наличными.

Дилер просветлел.

- Если так, то все в порядке. Неприятности кончились?

- Надеюсь, что так, - ответил Мюллер.

Он подал перечень. Все вместе это стоило 2300 долларов. Когда подошло время платить, он объяснил, что должен просто-напросто дойти до Монтгомери-Стрит и взять деньги у своего приятеля Фредди Монсона, который должен ему три куска. Мечников снова начал багроветь.

- Пять минут, - успокоил его Мюллер. - Я вернусь через пять минут!

Однако, когда он добрался до оффиса Монсона, то обнаружил, что внутри царит беспорядок, а самого Монсона не видно.

- Он не оставлял конверта для мистера Мюллера? - спросил он у потерявшей рассудок секретарши. - Мне обещали вчера передать здесь в руки нечто очень важное. Вы не посмотрите?

Девушка попросту бросилась от него прочь. Так же поступила и другая. Дородный маклер сказал, чтобы он уходил.

- Мы закрываемся, парень! - рявкнул он.

Растерянный Мюллер вышел на улицу.

Не рискнув возвращаться к Мечникову с известием, что он все-таки не может заплатить, Мюллер отправился домой. Около двери расположились три робота-сборщика, принявшиеся обрушивать на его голову обещания всевозможных кар, как только он подошел.

- Очень жаль, - сказал Мюллер, - но я совершенно ничего этого не помню.

Он вошел к себе и со злостью плюхнулся на голый пол, думая о великолепных скульптурах, с которыми мог бы сейчас возиться, попади ему в руки инструменты. Пришлось ограничиться эскизами. В конце концов, эти, кровопийцы оставили ему бумагу и карандаш. Это не так удобно, как экран компьютера и световой карандаш, однако Микеланджело и Бенвенуто Челлини великолепно обходились и без компьютерного экрана и светового карандаша.

В четыре часа раздался звонок в дверь.

- Убирайся! - заорал Мюллер в микрофон. - Вали к моему поверенному. Я не собираюсь выслушивать тебя, жестянка. Следующего же полоумного робота, который попробует сунуться сюда, я...

- Это я, Пауль, - произнес отнюдь не механический голос.

Он бросился к двери. Снаружи, окружая Кэрол, стояло семь роботов и они пытались войти, но он отшвырнул их в сторону и пропустил девушку. Робот никогда не рискнет поднять лапу на человеческое существо. Он с размаху двинул дверью по их металлическим лбам и запер ее на замок.

Кэрол выглядела совсем хорошо. Ее волосы были длиннее, он помнил их, и она прибавила фунтов восемь во всех подходящих местах. Она была одета в сверкающее платье пикабу, которого он никогда не видел и которое было абсолютно не к месту днем, но на ней оно смотрелось просто великолепно. Она выглядела по крайней мере лет на пять моложе, чем на самом деле; видимо, полтора месяца жизни с Питом Кастином дали ей больше, чем девять лет с Паулем Мюллером. Она покраснела. Она тоже выглядела несколько скованной и напряженной, но это, похоже, было явлением чисто поверхностным, результатом какого-то огорчения последних нескольких часов.

- Похоже, что я потеряла свой ключ, - произнесла она.

- Что ты здесь делаешь?

- Я не понимаю тебя, Пауль.

- Я хочу сказать, зачем ты пришла?

- Я здесь _живу_.

- Вот как? - хрипло рассмеялся он. - Это очень забавно.

- У тебя всегда было ужасное чувство юмора, Пауль, - она остановилась позади него. - А вот это уже не шутки. Где _все_? Мебель, Пауль. Мои вещи, - она неожиданно расплакалась. - Я совсем расклеилась. Я проснулась сегодня в какой-то совершенно странной комнате, совершенно одна и весь день проходила в каком-то дурмане. Наконец, я пришла домой и вижу, что ты выбросил все вещи, которые мы с тобой нажили вместе и все... - она закусила губу. - Пауль!

"И у нее тоже, - подумал он. - Эпидемия амнезии".

Он тихо сказал:

- Очень смешно об этом спрашивать, Кэрол, но не скажешь ли ты мне, какой сегодня день?

- Ну... четырнадцатое сентября... или пятнадцатое...

- 2002 года?

- А ты что думал? 1776-го?

"У нее еще хуже, чем у меня, - сказал себе Мюллер. - Она потеряла еще целый месяц. Она забыла про мое рискованное предприятие. Она забыла, что я потерял все деньги. _Она забыла, что ушла от меня_. Она считает, что она все еще моя жена".

- Иди сюда, - сказал он и провел ее в спальную. Он показал на кушетку, стоящую на месте их кровати. - Сядь, Кэрол! Я должен тебе кое-что объяснить. Вряд ли в этом много смысла, но я постараюсь быть понятным.

***

Ввиду подобных обстоятельств, концерт Нью-йоркской филармонии, назначенный на четверг, был отменен. Тем не менее, оркестр в половине третьего собрался на репетицию. Союз требовал ежедневных (оплачиваемых) репетиций. Поэтому оркестр собрался, несмотря на происходящий катаклизм. Но сразу же возникли трудности. Маэстро Альварес, дирижирующий исключительно электронной палочкой и гордо отвергающий партитуру вообще, внезапно, словно рухнув в волчью яму, в замешательстве осознал, что "Четвертая" Брамса полностью улетучилась у него из головы. Оркестр весьма разнообразно отреагировал на его неуверенное дирижирование. У некоторых музыкантов не возникло никаких трудностей, но ведущий скрипач в ужасе уставился на свою левую руку, соображая, как поставить пальцы, чтобы извлечь из скрипки нужные ноты, второй гобой никак не мог найти нужные клапаны, а первый фагот безуспешно пытался собрать свой инструмент.