Роберт Силверберг - Одиночное заключение

За исключением синтезатора и люльки, во внутреннем отсеке ничего не было. Попутно Брауер получил подтверждение еще одной догадки: на полу, вырванные из гнезд, валялись провода устройства для подачи сигнала бедствия.

Брауер все сфотографировал, вылез из люка... и ахнул.

Через голую равнину к звездолету плелся тощий, согбенный старик со спутанной седой бородой.

Несомненно, он возвращался с прогулки.

Чаркет.

Не кто иной, как Чаркет. Тридцать лет одиночества наложило свои следы, но за глубокими бороздами морщин и нечесанной бородой просматривалось остроглазое лицо хитрого молодого преступника, запечатленное на полицейском объявлении. Все еще не веря своим глазам, Брауер спрыгнул на землю и осторожно двинулся навстречу старику.

Их разделяло не более двадцати футов, когда тот заметил Брауера. Старик остановился как вкопанный, покачнулся, поднял руку с крючковатыми пальцами, указал на звездолет Брауера, затем на него самого.

Бескровные губы шевельнулись. Изо рта вырвался хрип, затем невероятным усилием старику удалось произнести: "Ты... ты..."

Потрясение оказалось слишком велико. Старик споткнулся и рухнул лицом вниз.

Оцепенение, охватившее Брауера, сняло как рукой. Он подбежал к старику, опустился на колени, сунул руку под ветхую рубашку, коснулся костлявой груди.

Тишина. Тишина смерти.

Пальцы Брауера нащупали под рубашкой сложенный лист. Брауер вытащил его и развернул дрожащими руками. Это было потрепанное, выцветшее от времени, но еще различимое объявление о розыске сбежавшего преступника. Брауер перевел взгляд с ухмыляющегося молодого человека на лицо старика.

Никаких сомнений. Это Чаркет. Каким-то чудом ему удалось выжить - в компании лишь одного пищевого синтезатора. Тридцать лет провел он в полном одиночестве, без единой книги и домашнего животного на безжизненной Беллатрикс IV.

По спине Брауера пробежал холодок. Несомненно, Чаркет верил, когда вырвался из колонии, что обретает свободу, но там по крайней мере он был бы в человеческом обществе, среди людей, которые хотели ему помочь. Одиночное заключение так жестоко, что уже давно исчезло из уголовного законодательства.

Чаркет сам загнал себя в темницу без стен. Тридцать лет наедине с собой. Его мнимая свобода в действительности превратилась в наказание, ужаснее которого не мог вынести ни один суд. И потрясение от вида другого человеческого существа убило его.

Задумчиво Брауер сунул в карман потрепанное объявление и поддел ногой лежащий рядом булыжник. На Беллатрикс IV не было почвенного слоя, и он начал собирать камни для пирамиды над телом старика.

Позже он передал короткое сообщение коллегам по Криминальному бюро, чтобы те ввели в ТОТИВАК:

О ПОБЕГЕ ЧАРКЕТА, ЭДВАРДА ХЭММОНДА - ДЕЛО ЗАКРЫТО.