Роберт Силверберг - Провидец

Так начался переход Сундары в Транзит. Поначалу это были только утренние медитации по десять минут в полной тишине: затем начались вечерние чтения из таинственных книжонок в мягких обложках, плохо напечатанных, на дешевой бумаге. На второй неделе она объявила мне, что теперь в городе каждый вторник будут проходить вечерние встречи, и не смогу ли я обходиться без нее? Вторничные ночи стали для нас ночами сексуальных воздержаний. Она чувствовала себя виноватой, но была тверда.

Она, казалось, отдалялась, сосредоточившись на своем религиозном переходе.

Даже ее работа, ее картинная галерея, о которой она так нежно заботилась, потеряла для нее всякое значение. Я подозревал, что она часто встречалась с Каталиной в городе в дневное время. И я, будучи наивным материалистом, был не прав, когда подозревал, что они, встречаясь в отелях, занимаются лесбиянством. На самом же деле не тело, а душа Сундары была соблазнена.

Старые приятели давно меня предупреждали: женишься на индуске – начнешь молиться с ней от восхода до заката, станешь вегетарианцем, она заставит тебя петь гимны Кришне. Я смеялся над ними. Сундара была американкой, западной, земной. Но сейчас я видел, что ее санскритские гены берут реванш.

Учение Транзита, конечно, не было индуизмом, это скорее была смесь буддизма с фашизмом, сплав дзен-буддизма, тантры и учения Платона с гештальт-психологией и паундиантской экономикой, и еще черт знает какой чепухи. Но никакого Кришны, Аллаха, Иеговы или какого-либо другого божественного начала в их учении не присутствовало. Оно появилось в Калифорнии шесть или семь лет назад как естественный результат диких девяностых годов, наступивших вслед за бестолковыми восьмидесятыми, перед которыми прошли ужасные семидесятые. Оно усердно насаждалось и распространялось ордами фанатичных миссионеров. Оно быстро распространилось среди наименее религиозно просвещенных районов на востоке Соединенных Штатов. Пока Сундара не обратилась к учению, я не замечал его, оно было не столько противно мне, сколько безразлично. Но как только оно стало все больше поглощать энергию моей жены, я стал внимательнее к нему присматриваться.

Каталина Ярбер смогла изложить мне основные постулаты этого Учения за пять минут, когда мы были с ней в постели в ту ночь. Этот мир ничтожен, утверждают приверженцы Транзита, и наше пребывание в нем кратковременное.

Это всего лишь пустячное путешествие. Мы уходим из этого мира, возрождаемся вновь, снова проходим через него, снова и снова до тех пор, пока не освобождаемся от кармического цикла и не переходим к благословенному погружению – нирване, когда мы сливаемся с космосом. То, что держит нас в этом цикле – это ублажение своего я. Мы заклиниваемся на вещах, потребностях, удовольствиях, на самоутверждении. И до тех пор, пока мы остаемся в этом заколдованном круге эгоизма, мы будем снова и снова появляться на этом печальном, никчемном, крошечном грязном шарике. Если мы хотим перейти на более высокий уровень, а затем достичь Наивысшего – мы должны очистить свои души суровым испытанием самоотречения.

На самом же деле, все это чистая ортодоксальная восточная теология. Для перехода в Транзит надо отдаться изменчивости к непостоянству. Переход это все; изменение – это суть; остановка убивает; жестокая приверженность чему-либо является путем к нежелательным перерождениям. Процессы Транзита работают на перманентную эволюцию личности, на постоянное совершенствование духа и вдохновляют на непредсказуемое и даже эксцентричное поведение. А вот и лозунг: санкционирование сумасшествия.

Вселенная, говорят адепты Транзита, является постоянным потоком. Нельзя дважды вступить в одну и ту же реку. Мы должны плыть по течению. Мы должны быть податливыми, изменчивыми, калейдоскопичными, подвижными как ртуть. Мы должны принять идею, что постоянство – ужасная иллюзия и все, включая нас самих, находится в состоянии головокружительного бесконечного изменения.

Но, хотя вселенная находится в постоянном движении и изменении, мы не обречены плыть по течению. Так как ничто не детерминировано и ничто не предсказуемо, то судьба, говорят они нам, находится в наших собственных руках. Мы сами кузнецы своего счастья, мы свободны постичь Истину и использовать ее в своих целях. Что такое Истина? Это то, что мы должны по собственной воле перестать быть самими собой, мы должны отбросить жесткое восприятие своей личности, так как только через беспрепятственный поток процессов Транзита мы можем уничтожить ублажение своего я, которое привязывает нас к непереходному состоянию на самом низком уровне.

Это Учение ужасало меня. Я неудобно чувствую себя в хаосе. Я верю в порядок и предсказуемость. Мой дар внутреннего зрения, моя врожденная стохастичность основываются на понятии, что существуют парадигмы и что вероятности реальны. Я предпочитаю верить, что чайник, поставленный на огонь, закипит, а подброшенный вверх камень упадет. Цель же приверженцев Транзита – превратить чай, стоящий на огне, в ледышку.

Приходы домой начинали теперь становится для меня настоящими приключениями.

Однажды мебель оказалась переставленной. Все. Все наши тщательно выверенные эффекты были разрушены. Три дня спустя я обнаружил, что мебель опять стоит по-другому, еще чуднее. Каждый раз я не говорил ей ни слова и примерно через неделю Сундара вернула все вещи на свои места.

Сундара выкрасила волосы в рыжий цвет. Эффект был странный.

В течение шести дней она держала в доме белую косоглазую кошку.

Она упрашивала меня пойти с ней на вторничную молитву, но когда я согласился, она отменила свое приглашение за час до выхода из дома и отправилась одна, ничего не объясняя.

Она находилась в руках апостолов хаоса. Любовь рождает терпение, поэтому я был терпелив с ней, что бы она ни выделывала. Чтобы бороться со статичностью, я терпел. «Это временно, – утешал я себя. – Все это преходяще».

Девятого мая тысяча девятьсот девяносто девятого года, между четырьмя и пятью часами утра, я увидел сон, как казнили Государственного контролера Джилмартина.

Абсолютно точно помню дату и время, потому что это был такой яркий сон, как одиннадцатичасовые новости, обычно разворачивающиеся на экране моего внутреннего взора, что я даже проснулся и набормотал несколько записей на магнитофон, стоявший у моей постели. Я уже давно приучился делать записи таких эмоциональных снов, потому что они иногда оказываются вещими. В снах приходит истина. Однажды Фараону – царю египетскому, у которого служил Иосиф, приснился сон, что он стоит у реки, из которой вышли семь тучных коров и семь тощих – четырнадцать предзнаменований. Семь плодородных лет и семь голодных. Кальпурния видела статую своего мужа Цезаря, истекающего кровью. В ночь перед Мартовскими идами Аврааму Линкольну приснилось, что он слышит сдавленные рыдания плакальщиц и видит себя, спускающимся к катафалку в Восточной комнате Белого дома, вдоль которого стоит наряд почетного караула, а на погребальных дрогах лежит тело в погребальном одеянии, и все это окружено толпой плачущих горожан. «Кто умер в Белом доме?» – спросил спящий президент и ему ответили, что покойник – Президент, застреленный наемным убийцей.