Роберт Силверберг - Сезон мутантов

Robert Silverberg. The Mutant Season. Пер. – А. Корженевский. – _

Вчера выпал снег, три дюйма. А сегодня, вздымая поземку, дует с океана хлесткий холодный ветер. Самая настоящая зима, нижняя точка на графике года. В этот сезон и прибывают мутанты. Они появились десять дней назад, все те же шесть семей, что и обычно, и сняли дома возле пляжа, по северную сторону дороги, протянувшейся через дюны. Они любят приезжать сюда зимой, когда нет отпускников и пусты пляжи. Надо полагать, им не нравится, когда вокруг много нормальных. Зимой же здесь остаются лишь немногие, упрямое ядро из тех, что вроде нас предпочитают жить тут круглый год. Мы ничего не имеем против мутантов до тех пор, пока они нас не беспокоят.

Вон они на берегу: взрослые играют с детьми. Холод их, похоже, совсем не пугает. Выйди, например, я на улицу – замерз бы сразу, а они даже не одевают теплые пальто. Только легкие куртки и свитеры. Видно, у них кожа толще нашей – ровная, блестящая и зеленая, как яблоки, а может, и другой метаболизм. Можно подумать, они с какой-нибудь далекой планеты, так нет же: как вы и я, тоже граждане США. Одно слово – мутанты. Уроды, как говорили раньше. Но, конечно, теперь так говорить не принято.

Занимаются они там своими мутантскими фокусами. Летают, понимаете ли.

Не совсем, конечно, летают, скорее просто подпрыгивают и парят, но они могут махнуть футов на двадцать – тридцать вверх и парить там три или четыре минуты. Левитация это называется. Целая компания их сейчас левитирует прямо над океаном, зависнув высоко над волнорезами. Свалятся и промокнут – будут тогда знать. Но они никогда не теряют контроля над собой. А вон двое играют в снежки, без всяких там рук, просто силой мысли подбирают снег, скатывают в комок и швыряют. Называется телекинез.

Я эти слова узнал от старшей дочери Эллен. Ей семнадцать, и, на мой взгляд, сна слишком много времени проводит с одним из парней-мутантов.

Лучше бы держалась от него подальше.

Левитация. Телекинез. Мутанты, снимающие дома у пляжа. Совсем мир сошел с ума.

Видите, как резвятся? И вроде бы счастливы?

Уже три недели, как они приехали. Синди, моя младшая дочь – ей всего девять, – расспрашивала меня сегодня про мутантов. Кто они? Откуда?

Я сказал, что есть разные типы людей. У одних коричневая кожа и вьющиеся волосы, у других желтая кожа и раскосые глаза, у третьих…

– Это все расы, – сказала она. – Я знаю про расы. Все расы выглядят по-разному снаружи, но внутри они практически одинаковые. А мутанты совсем другие. У них особые способности, и некоторые даже выглядят не так, как мы. Они больше не похожи на нас, чем другие расы, и вот этого я не понимаю.

Я сказал, что это особый вид людей. Они рождаются не такими, как мы.

– Почему?

– Ты знаешь, что такое гены, Синди?

– Немножко знаю. Мы совсем недавно начали это проходить.

– Гены – это то, что определяет, какие у нас будут дети. У тебя глаза карие, потому что у меня гены для карих глаз, понимаешь? Но иногда в передающихся по наследству генах возникают изменения, и тогда получается что-нибудь странное. Желтые глаза, например. Это называется мутацией. А мутанты – это люди, у которых в прошлом с генами случилось что-то необычное, может быть, пятьдесят, сто или триста лет назад, и эти изменения стали постоянными, а потом передались от родителей к детям.

Скажем, гены умения летать, как вот у них. Или гены блестящей кожи.

Мутации бывают самые разные.

– А откуда мутанты взялись?

– Они всегда были.

– А почему никто никогда о них не говорил? Почему про мутантов нет в моих учебниках?

– Чтобы что-то попало в учебники, нужно время, Синди. Твои – были написаны десять или пятнадцать лет назад. Тогда люди еще очень мало знали про мутантов и никто о них много не говорил, особенно с детьми твоего возраста. Мутанты еще прятались. Они жили в отдаленных местах, таились и скрывали свои способности.

– А почему они больше не прячутся?

– Потому что им больше не нужно прятаться. Времена изменились. Обычные люди стали принимать факт их существования. За последнюю сотню лет мы избавились от множества предрассудков. А когда-то любой, кто хоть немного чем-нибудь отличался, мешал другим людям. Любые отличия: цвет кожи, религия, язык – из-за всего возникали трения, Синди. Теперь, кажется, мы научились принимать людей такими, какие они есть, даже тех, которые на нас не похожи. Теперь мы даже принимаем людей, которые не совсем люди. Как мутанты.

– Если ты принимаешь их, – спросила она, – тогда почему злишься, когда Эллен ходит гулять по берегу с этим?… Я не знаю, как его зовут.

Сразу после рождественских праздников друг Эллен вернулся в колледж.

Тим его зовут. Учится на первом курсе в Корнеллском университете. Я думаю, Эллен тратит слишком много времени на длинные письма, но что я могу поделать?

Жена считает, что нам следует держаться с ними недружелюбнее. Они здесь уже полтора месяца, а мы лишь обмениваемся формальными приветствиями: киваем друг другу при встрече, улыбаемся, но не более. Мы даже не знаем, как их зовут. Я сказал, что мне и так неплохо, но ладно, мол, давай сходим и пригласим их к нам в гости.

Мы двинулись к дому, где живет семья Тима. Дверь открыл мужчина совершенно неопределенного возраста: от тридцати пяти до пятидесяти пяти.

Раньше я никогда не видел никого из них так близко. У него было плоское лицо, необычайно широко посаженные глаза и блестящая, словно вощеная, кожа. В дом он нас не пригласил. За его спиной я разглядел часть комнаты: там кто-то парил под потолком и вообще все выглядело очень странно. Так и оставаясь на пороге, испытывая неловкость, мы мялись и мямлили, пока наконец не высказали то, зачем пришли. Наше предложение его не особенно заинтересовало. Когда люди не хотят с кем-то встречаться, это всегда видно. Весьма сдержанно он сказал, что они сейчас заняты, ждут гостей и не могут к нам заглянуть. Как-нибудь в другой раз.

Готов спорить, мы их не увидим. Но не хотят – не надо. Сами себя отделяют, резервацию себе устраивают.

Ну и ладно. Мне от них ничего не нужно. В любом случае через две недели они уезжают.

Как быстро бегут месяцы! Сегодня пронеслась первая неуверенная метель, но зима по-настоящему еще не наступила. Надо полагать, скоро на побережье снова появятся наши странные соседи.

В пятницу прибыли три семьи, еще три заехали сегодня.

Синди у них уже побывала. Говорит, в этом году семья Тима привезла собаку-мутанта – ни больше, ни меньше. Что-то вроде пуделя, только с чешуйчатой кожей и яркими красными глазами, похожими на мраморные шарики.

Мне стало как-то не по себе. Я не знал, что бывают еще и собаки-мутанты. Я надеялся, Тима заберут в армию или еще что. Так нет же.