Альфред Ван Вогт - Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А

Госсейн продолжал быстро ползти, лихорадочно прижимаясь к траве, когда в него попала случайная пуля. От резкого удара в плечо он откатился в сторону и попал под луч лазера. Одежда на нем загорелась в доли секунды, его заметили, и огонь стал прицельным. Пули врезались в тело, горевшее ослепительно ярким пламенем.

Сознание не оставило его — и это было самым ужасным. Он чувствовал свое сгорающее тело и резкие удары пуль. Даже замерев в неподвижности, он продолжал ощущать, как огонь охватывает его ноги, добирается до сердца, легких… Он успел подумать, что никогда не увидит Венеру и не откроет ее тайны — и эта последняя мысль наполнила его спокойной грустью.

Странный звук, напоминающий грохот грома, вернул сознание Госсейну. Что-то гремело прямо над его головой, и грохот становился все громче.

Госсейн открыл глаза. Он лежал под гигантским деревом, неподалеку поднимались еще два ствола настолько невероятных размеров, что он снова зажмурился. Мыслей не было, до его сознания доходили только звуки — он воспринимал окружающее на слух, как будто другие органы чувств не функционировали.

Постепенно его мысли прояснились. И хотя зрение еще не повиновалось ему, он всем своим существом чувствовал, что лежит на Венере.

Это ощущение послужило толчком для медленно пробуждавшегося сознания: Венера! Но он же был на Земле. Обрывки мыслей соединялись между собой, превращаясь сперва в ручеек, затем в поток, который прорвался к его памяти.

«Я же умер, — вспомнил он. — Меня убили. Сожгли.»

Воспоминание о перенесенных мучениях заставило его содрогнуться и прижаться к почве. Но через несколько мгновений он расслабился. Он умер и остался жив? Этот феномен был загадкой и не укладывался в рамки логики, даже ноль-А логики!

Он не чувствовал боли, и страх постепенно отступил. Голова была ясной, мозг работал четко, от полубессознательного состояния не осталось и следа. Он вспомнил Патрицию Харди, ее отца, загадочного мистера Икса, Торсона — заговор против ноль-А мира. Несмотря на все пережитое, Госсейн чувствовал себя сильным и бодрым. Он сел и открыл глаза — все тот же полумрак царил вокруг. Значит, это ему не приснилось: он был в лесу среди гигантских деревьев. Именно их вид привел его к мысли, что он находится на Венере — кто же не знал об удивительных лесах этой планеты?

Госсейн встал. Отряхнулся. Кажется, все в порядке. На теле нет даже шрамов, и все оно полно ощущения здоровья и силы. Он был одет в шорты и рубашку с открытым воротом, на ногах сандалии. Госсейн смотрел на свою одежду с изумлением. Где же брюки и куртка — привычная одежда участника Игр? Он пожал плечами. Какое это имеет значение? Важно, по-видимому, то, что кому-то понадобилось восстановить его тело и зачем-то перенести в этот лес, где мог бы обитать Гаргантюа. Госсейн огляделся.

Ствол каждого из трех деревьев, находившихся в поле его зрения, в обхвате не уступал небоскребам. Госсейн припомнил, что деревья на Венере достигали трех тысяч футов в высоту. Он поднял голову, но ничего не увидел, кроме густой листвы. И тут он внезапно понял, что грохот, разбудивший его, стих.

Удивленно покачав головой, Госсейн двинулся вперед — и в этот миг сверху с шумом вылился поток воды. Листья зашелестели, и со всех сторон как по команде хлынул дождь, похожий на водопад. Дважды он едва успел отскочить от холодных струй душа. Огромные листья со слегка приподнятыми краями наполнялись массами воды, время от времени склонялись под ее тяжестью и опрокидывали воду вниз. Ему повезло, что ливень не застал его на открытой местности.

В полутьме Госсейн пытался определить, куда направиться. Ему показалось, что неподалеку он различает более светлое пространство. Не задумываясь, он зашагал в ту сторону и через некоторое время вышел на открытую лужайку, переходящую в обширную долину. Слева протекала широкая река с бесцветной водой, справа на холме, заросшем цветущим кустарником, стоял дом.

Дом обитателей Венеры! Он был построен из камня и по цвету выделялся на фоне зелени, окружавшей его. И что особенно важно, к дому можно было подойти совсем незаметно. Возможно, Госсейна доставили сюда с определенной целью — ведь других зданий поблизости не было.

Госсейн пригнулся и через усеянные пурпурными цветами кусты подобрался к дому. Внезапно он увидел под ногами каменные ступени, ведущие на веранду. На самой нижней крупными буквами были выложены имена владельцев дома: «Джон и Амелия Прескотт».

Госсейн вздрогнул. Он вспомнил, что это имя упомянула Патриция Харди, когда разговаривала с Кренгом. Она сказала: «Если Торсон заподозрит, что Элдред Кренг и Джон Прескотт, командир и помощник командира галактической базы, стали последователями ноль-А теории, то…» А Кренг ответил: «Я не могу больше полностью доверять Прескотту. Он увиливает от ответов с тех пор, как сюда прибыл Торсон».

Теперь ясно, что здесь живет Джон Прескотт. Должно быть, он принял ноль-А концепцию умом, но она не стала частью его нервной системы, вот он и растерялся в критический момент.

Хорошо, что он помнит об этом. Любая информация в его положении необычайно ценна. В данном случае эти знания дают ему основание не особенно церемониться: с ним разделались без жалости, и он тоже не станет щадить этих людей. В первую очередь, нужна информация — о себе, о Венере. И нечего осложнять дело.

Стоя у самого дома, футах в десяти от веранды, Госсейн услышал женский голос. Он осторожно выглянул из-за кустов.

Мужчина со светлыми волосами сидел на ступеньках и что-то записывал в наручный диктофон. Женщина стояла в дверях.

— Я думаю, что справлюсь, — говорила она. — Больных доставят послезавтра. — Она помолчала и добавила: — Джон, я не хочу тебе надоедать, но ты почти не бываешь дома, и я перестала ощущать, что у меня есть муж. Не прошло и месяца, как ты прилетел с Земли, а ты уже опять куда-то собираешься.

Мужчина, не подняв головы от диктофона, ответил:

— У меня характер беспокойный, ты же знаешь, Амелия. Я не могу сидеть на одном месте. Иначе я наделаю глупостей.

Госсейну показалось, что их разговор окончен. Он ждал, что будет дальше. Женщина ушла в дом, мужчина еще посидел немного, потом встал, потянулся и сладко зевнул. Упреки жены не произвели на него никакого впечатления: он оставался совершенно невозмутимым. Он был примерно пяти футов десяти дюймов ростом, с собранной, сухощавой фигурой и широкий в плечах, и производил впечатление человека сильного. Однако внешнее впечатление не имело решающего значения, если только он не тренировался по ноль-А системе. Обычно люди плохо представляют себе возможности человеческого организма, если уметь временно отключать в мозгу центры утомления.