Крис Роберсон - Древний Марс (сборник)

© Башкирова А., Селкина А., Коронаева Е., Герасименко В., Былевский В., Михайлова Л., Высокосова В., Фирсов А., Фонфрович Е., Герасименко Д., Репинская П., Пацап Т., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

В стародавние времена жила-была такая планета Марс – мир красных песков, каналов и нескончаемых приключений. Прекрасно помню, потому что частенько переносился туда в детстве.

Рос я в американской рабочей семье городка Байонн в Нью-Джерси. Денег в семье никогда особо не водилось. Мы арендовали жильё в многоквартирном доме, машины не имели и почти никуда не выбирались. Жили на Первой улице, школа находилась на Пятой, куда можно было дойти напрямик по Лорд-авеню, и этими пятью кварталами ограничивался мир моего детства.

Но это было совершенно неважно, потому что мне хватало других миров. Поглощая массу книг – сначала комиксов (в основном о супергероях, но также «Иллюстрированную классику» плюс диснеевские), потом покетбуков (фантастику всех видов без разбора, перемежая с детективами, приключенческими и историческими романами), – где я только не бывал, сидя в любимом кресле и склонившись над их страницами.

Я взмывал над небоскрёбами Метрополиса с Суперменом, сражался с бандитами на улицах Готэм-сити заодно с Бэтменом и перемахивал на паутинных нитях меж башен Манхэттена вместе с Человеком-Пауком. Плавал в Южных морях с Джоном Сильвером Роберта Стивенсона, погружался в морские глубины с Акваменом и принцем атлантов Нэмором-Подводником. Скрудж Макдак впервые увлёк меня в глубь Чёрного материка, в копи царя Соломона, а потом Генри Райдер Хаггард снова привёл туда. Я размахивал шпагой, разя гвардейцев кардинала вместе с тремя мушкетёрами Дюма-отца, пел о зелёных холмах Земли в тон слепому певцу Райслингу Роберта Хайнлайна, кочевал по Большой планете Джека Вэнса, проносился по Стальным пещерам Айзека Азимова, бросал вызов ужасам подземной Мории Толкиена. Книги впускали меня на Арракис и Трантор, в Минас Тирит и Горменгаст, Оз и Шангри-Ла – любые вымышленные страны…

… а также на планеты, луны и астероиды нашей Солнечной системы. Застывший Плутон (тогда ещё планету), откуда Солнце видится звездой лишь чуть ярче прочих. На Титан, над которым нависают кольца гиганта Сатурна. На повёрнутый к Солнцу всегда одним и тем же боком Меркурий, где жить можно лишь на границе между освещённой и тёмной сторонами – в «сумеречной зоне». На Юпитер, где чудовищная гравитация делает обитателей сильнее сотни человек. На скрытую непроницаемым покровом облаков Венеру, в гнилых болотах которой перепончатоногие венерианцы охотятся на динозавров.

И на Марс.

Пожалуй, туда я отправлялся подростком чаще, чем в Нью-Йорк-сити, хотя до Манхэттена было меньше часа езды на автобусе за пятнадцать центов в одну сторону. В Нью-Йорк мы обычно ездили на Рождество – посмотреть праздничное представление в мюзик-холле «Радио-сити», а потом поесть в кафе-автомате «Хорн-энд-Хардарт» на Таймс-сквер. Больше я ничего там и не знал, собственно (ну, само-собой, знал, что там где-то есть Эмпайр-стейт-билдинг и статуя Свободы, но побывал там только в 1970-е, давно уехав из Нью-Джерси).

А вот на Марсе… там я каждую песчинку знал. Пустынная планета, чьи иссохшие, холодные, багровые (конечно, куда без этого) просторы были свидетелями возникновения и упадка бесчисленных цивилизаций. Оставшиеся марсиане принадлежали к угасающей расе, древней, мудрой и таинственной, и все – как злокозненные, так и благорасположенные – были непостижимы. На Марсе обитали странные свирепые существа (восьминогие тоуты! четырёхрукие тарки! песчаные мыши!), постоянно шептал ветер, вздымались горы, там бескрайние моря красных песков пересекали сухие каналы, на берегах которых высились хрупкие города, а каждый поворот что-то таил и обещал приключения.

Марс всегда странным образом манил нас, жителей Земли. Он издавна входил в число планет, в легендарную пятёрку «бродячих звёзд» античных времён (вместе с Меркурием, Венерой, Юпитером и Сатурном), которые выбивались из рисунка созвездий и шествовали собственным путём по небосводу. К тому же Марс был звездой красной, что было заметно и невооружённому глазу древних – цвета крови и огня. Неудивительно, что римляне нарекли его именем своего бога войны. Наблюдения Марса в телескоп Галилеем, открытие полярных шапок в 1666 году Кассини, обнаружение двух марсианских лун Фобоса и Деймоса в 1877 году Асафом Холлом делали красную планету всё более привлекательной, но решающим стало заявление итальянского астронома Джованни Скиапарелли, что он наблюдал на Марсе «canali».

Название, данное Скиапарелли тёмным линиям на поверхности Марса, означало «борозды», но при переводе на английский преобразовалось в «каналы». Однако, если борозды могут быть естественного происхождения, каналы – однозначно искусственного. А в 1877 году каналы определённо занимали внимание публики. Достроенный в 1825 году канал Эри от реки Гудзон к Великим озёрам сыграл немалую роль в экспансии США на Запад. В 1869 году открылся Суэцкий канал, соединивший Средиземноморье с Индийским океаном. Всего через несколько лет, в 1881 году, французы начнут строить Панамский канал, который американцы довершат в 1914-м.

Каждое строительство требовало огромных усилий, было чудом современной техники, а значит – если на Марсе существуют каналы, то, вне всякого сомнения, должны существовать и их строители. Марсиане .

Чего ж тут удивляться, что, когда через несколько лет после этого заявления Герберт Уэллс сел за «научный роман» о вторжении на Землю инопланетян «Война миров», он обратил свой взор на красную планету. «А между тем через бездну пространства, – писал Уэллс, – на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно вырабатывали свои враждебные нам планы» [1].

Наблюдения Скиапарелли пробудили интерес не только у романистов, но и других учёных. А особенно у американского астронома Персиваля Лоуэлла. Новая обсерватория Лоуэлла во Флагстафе была оборудована телескопами большего диаметра, чем у Скиапарелли в Милане, и к тому же в Аризоне меньше мешала засветка неба. И вот, направив свои телескопы на Марс, Лоуэлл увидел уже не «борозды», а и впрямь – «каналы».

Марс сделался настоящей страстью Лоуэлла. На протяжении всей своей жизни он продолжал непрестанно изучать его, обнаруживая всё больше подробностей, чертил весьма подробные карты марсианской поверхности с одинарными и двойными каналами, оазисами. Результаты наблюдений он опубликовал в трёх объёмистых книгах – «Марс» (1896), «Марс и его каналы» (1906) и «Марс как пристанище жизни» (1908), – развивая теорию, что длинные, прямые и, вполне очевидно, искусственные каналы были сооружены марсианами для переброски воды от полярных шапок в обширные пустыни их засушливой планеты.