Роберт Силверберг - Волшебники Маджипура

На это потребовалось несколько дней, так что Престимиону и его спутникам поневоле пришлось задержаться в Амблеморне, огромном древнем городе, где узкие извилистые улицы сплетались в запутанные лабиринты, а стены, сложенные из дикого камня, были плотно увиты одеревеневшими от старости виноградными лозами.

Из Пятидесяти Городов, приютившихся на груди Горы, Амблеморн был самым старым. Именно отсюда около двенадцати тысяч лет назад первопоселенцы начали завоевание Горы, забираясь вверх по голым скалам и устанавливая машины, которые принесли тепло, свет и воздух на холодные и безжизненные до того высоты. Шаг за шагом они расширяли освоенные территории, пока наконец вся гигантская гора не превратилась в царство вечной ароматной весны, даже ее вершина, соприкасавшаяся с вечной мглой космоса. В центре Амблеморна стоял памятник из казавшегося прозрачным черного велатисского мрамора, окруженный невысокими халатинговыми деревьями, круглый год увенчанными коронами темно-красных и золотых цветов, ронявших лепестки на надпись, извещавшую о том, что некогда здесь проходила граница жизни:

"ВСЕ, ЧТО ВЫШЕ ЭТОГО МЕСТА, НЕКОГДА БЫЛО БЕЗЖИЗНЕННЫМ".

Зеленые с золотом знамена нового короналя были развешаны по всему Амблеморну. Кто-то водрузил одно даже на пьедестал памятника.

Престимион постарался не обращать на это внимания. Он сосредоточился на высокой отливающей глянцем мраморной стеле и позволил своим мыслям уйти на тринадцать тысяч лет назад, к основанию мира, к прибытию на Маджипур первых поселенцев, созданию первых городов, за которым последовало завоевание Горы, расширение сферы обитания людей в доселе непригодные для жизни высоты, на сырые, холодные, почти лишенные воздуха склоны этой немыслимо высокой горы.

Какой победой должно было явиться для них завершение этих работ! А затем им предстояло тысячи и тысячи лет жить в мире и гармонии на этой гигантской планете, в теплом и красивом мире, строить один за другим огромные прекрасные города, в которых без труда размещаются пятнадцать миллиардов душ, не испытывая необходимости хищнически грабить изумительные богатства этой земли...

Там были и другие памятники - жителям Амблеморна. Он заметил, что кто-то смотрит на него, и вдруг представил себе, что тот думает: "Это Престимион, который должен был стать короналем, а теперь он никто". На мгновение вся кровь в нем вскипела, а голова закружилась от ярости, вызванной невыносимой потерей.

Но Престимион мгновенно овладел собою. "Нет, - сказал он себе, - нет, они здесь и понятия не имеют, кто я такой, а если и имеют, то что из того? Разве есть что-то постыдное в том, чтобы не быть короналем? А потом, возможно, наступит время, когда мир исправится и все придет в порядок, или же я погибну, стремясь вернуть его на верный путь, и тогда все это не будет иметь для меня никакого значения".

Как только нанятые парящие экипажи были готовы, путешественники отправились в путь.

Из Амблеморна можно было подниматься на Гору разными путями. Пятьдесят Городов располагались на склонах Горы ярусами, образуя четыре больших кольца, разделенных между собой немалыми расстояниями. Амблеморн был одним из двенадцати Городов Склона - так именовалось нижнее кольцо. Из этого города выходили две главные дороги, одна вела на запад, в соседний Дундлимир, а другая - на восток, в направлении Норморка и Морвола. Они выбрали более удобный дундлимирский путь, по которому, пройдя мимо Пламенной долины - потрясающего мрачной красотой вулканического района, пересеченного алыми потоками раскаленной лавы, испещренного курящимися фумаролами1 и гейзерами, извергавшими ввысь струи кипящей воды и пара - они могли попасть на хорошую дорогу, ведущую дальше вверх.

В районе Пламенной долины подъем был относительно пологим, дорога шла вдоль склона, и сто миль, отделявших их от уровня девяти Свободных Городов, - так называлось следующее кольцо, опоясывавшее Гору - они преодолели довольно быстро. Дорога привела их к крутому повороту вокруг круто поднимавшегося вверх горного хребта и ушла дальше к западу, где находились Каслторн, Гимкандэйл и Вугел.

Септах Мелайн ратовал за то, чтобы двигаться через Каслторн, но Свор доказал, что этот путь окажется слишком долгим, так как дорога там слишком уж извилистая, и поэтому Престимион и его спутники обошли этот город стороной поверху, направляясь к лежавшему дальше на запад Гимкандэйлу. Этот город был знаменит своими террасами, с которых открывался вид на серые пустыни, раскинувшиеся в сердце Алханроэля. Чтобы попасть туда, путешественникам пришлось описать от своей отправной точки у истоков Глэйдж дугу приблизительно в девяносто градусов вокруг Замковой горы. Оттуда пришлось снова выбирать маршрут, и после непродолжительных споров они остановились на дороге, ведущей по крутому, похожему на пилу хребту, именовавшемуся Стеной Стиамота, где в изобилии обитали дикие саблезубые хрисса-волки, день и ночь страшно завывавшие в своих недосягаемых пещерах, и далее, через лиственные леса, растущие вдоль тракта Симинэйва, в сторону Стрэйва, Грила и Минимула, ближайших из одиннадцати Сторожевых Городов.

1 Фумарола - отверстие или трещина в теле вулкана, из которой вырывается струя горячего газа.

Судя по различным признакам, которые то и дело попадались им в пути, здесь знали о том, каким способом лорд Корсибар получил власть, но, похоже, нисколько не возмущались этим. Престимион внешне не обращал на все это внимания. Зато Гиялорис, видя развевавшиеся тут и там знамена цветов Корсибара, что-то бормотал про себя, сжимал кулаки и в бессильной ярости закатывал наливавшиеся кровью глаза.

Правда, он не пытался вернуться к обсуждению своего оптимистического, хотя и неосуществимого плана: передать трон Престимиону путем его элементарного захвата и поставить народ перед свершившимся фактом. Престимион недвусмысленно дал понять, что не желает слушать такого рода разговоры и тем более участвовать в них. Однако эта мысль с неубывающей силой продолжала будоражить Гиялориса и даже Септаха Мелайна.

Они добрались почти до середины Горы. До тех пор пока они попадут в настоящее высокогорье, скрытое сейчас непроницаемой мантией белых облаков, вечно защищавших грудь горы от нескромных взоров, нужно было преодолеть еще около двенадцати миль вверх, которые выливались в несколько сотен миль дороги, извивающейся в разных направлениях по склонам. Но они уже далеко ушли от равнин континента. Воздух на этой высоте был свежим и насыщенным электричеством, а свет таким, какого никогда не бывает в низинах. Со всех сторон виднелись окаймленные радужными полосами, порожденными горным освещением, башни и зубчатые стены великих городов Горы, смело взгромоздившихся на карнизы, оседлавших уступы на лике Горы, горделиво взиравших с высот обрывов.