Кеннет Балмер - Пробуждение Чародея: Накануне Судного дня. Пробуждение Чародея. Планета кочующих городов

— Джек! — закричала она, лежа на полу и безвольно раскинув ноги. Одной рукой она прикрывала грудь, а на другую пыталась опереться, чтобы привстать. — Джек! Остановите же его, кто-нибудь! Остановите его!

Но Джек слепо шагал прочь от хижины. Словно запрограммированный робот, он ступал по деревенской пыли, направляясь к зеленому лесу.

Мужчины и женщины выбегали навстречу и останавливались, пристально глядя на него и перешептываясь. Мими в развевающихся обрывках платья выскочила из хижины и в отчаянии пыталась пробиться сквозь толпу зевак, бессильно размахивая руками…

— Джек!..

— Ничего нельзя сделать, Мими… Ничего!

— Мы можем связать его…

— Ты же прекрасно знаешь, что это не поможет! Ты только обречешь его на медленную смерть — он задушит себя, пытаясь вырваться из пут. Дай ему уйти… Бедный Джек Уолли… — Джек!

— Приходи к нам, Джек… Ведь ты так нам нужен… Оставь своих друзей, оставь свой дом — мы будем твоими новыми друзьями и твоим новым домом… Приходи, Джек… Приходи к нам… Скорее, Джек… Скорее… Приходи, Джек, приходи…

— Вернись назад, Джек!

— Оставь его, Мими! Ты не сможешь ничего сделать!

— Пусть он идет, Мими… Шепчущие Колдуны завлекли его своими чарами, и ты не в силах вернуть его…

— Шепчущие Колдуны…

— Зеленые Братья…

— О мой Джек… Уходит… Уходит навсегда!

— Не останавливайся, Джек… Скорее, мы так ждем тебя… Приходи к нам, Джек…

— Джек!

Бедный Джек Уолли.

Бифштекс с картофельным пюре и зеленым горошком…

Новенькая с иголочки белая рубашка, только что вынутая из пластикового мешка…

Первая порция виски за вечер…

Фиалковые глаза девушки, широко раскрытые от внезапно постигнутого наслаждения…

Ничего из области духа — Шепчущие Колдуны манили к себе только чувственными удовольствиями.

— Оставайся здесь, Джек, и вкуси покой…

Вытаращенные глаза Уолли заморгали, и он снова обрел способность видеть.

— Мими… — начал было он, но осекся и закрыл рот, не в силах поверить тому, что видели его глаза, тому, что почувствовали спина, руки и ноги.

Клетка была сконструирована весьма искусно. Прутья решетки допускали регулировку по ширине и высоте, так что в данный момент ее размеры были подогнаны как раз по фигуре Уолли. Он не имел возможности ни встать во весь рост, ни присесть и вынужден был оставаться в неестественном скрюченном положении, постоянно ощущая нарастающие мучительные боли в мышцах. Время от времени очередная мышца, не выдержав напряжения, судорожно сокращалась, и тогда он резко ударялся головой о деревянные прутья верха клетки.

Крайнее неудобство положения заставило Джека наконец поверить, что чувства его не обманывают.

Но ведь еще недавно он был в хижине с Мими — теплой, нежной и уступчивой Мими — так что же случилось? Он не мог поверить, что Друбал способен на такие крайности.

Его взору представилась маленькая, но угрожающая крепкая фигурка, и Уолли все понял. Зеленый Брат стоял рядом, посмеиваясь над пленником. Джек пригнул голову и, пытаясь выглянуть из клетки, неистово завертелся, словно механический агрегат, работающий на пределе своих возможностей. Около двух десятков Зеленых Братьев обступили его кольцом — маленькие странные человечки привстали на цыпочки, вытягивали шеи, зевали и весело болтали друг с другом. В центре круга на вкопанном в землю столбе торчало набитое соломой чучело, имевшее некоторое сходство с Уолли.

Они услышали его имя, когда он кричал в лесу, задыхаясь от бессильной ярости, а потом пошли домой, изготовили этого проклятого соломенного идола и зашептали свои парализующие разум заклинания, которые и привели его сюда.

Этими шепотами они приволокли Джека Уолли, как сопливого телка на поводке…

Какое унижение!

Зеленый Брат просунул между прутьями длинную палку и ткнул Уолли под ребра.

Зеленую одежду у Джека отобрали, И он сидел в клетке совершенно голый. Палка впилась ему между ребрами так, что он вскрикнул.

— Эй! Тебя что, Нарбошник Кейвз попутал?

Это выражение Джек как-то раз слышал от одного мужчины из деревни, когда жена того нечаянно уронила в огонь чан с пищей. Присутствовавшая при этой сцене Мими густо покраснела.

— Значит, ты уже проснулся. Хорошо, — продолжал Зеленый Брат не терпящим возражения тоном. — Веди себя прилично, и все будет в порядке, Джек.

— Пропади ты пропадом, — отозвался Уолли.

Они принесли ему глиняную миску с жидкой кашей и швырнули обгрызенную хлебную корку… Руки Уолли не были связаны, но после того, как он провел ночь, скорчившись в клетке, униженный и беспомощный, он не то что бежать — даже просто ходить был не в состоянии. Зеленые Братья явились за Джеком на рассвете и погрузили его, будто мешок, между двумя маленькими пятнистыми тварями, от которых несло, как от козлов. Руки и ноги Джека бессильно свисали, тело раскачивалось, словно воздушный шар на шесте.

Маленькая процессия отправилась в путь через зеленый лес, и сжатый в комок Уолли последовал вместе с нею.

Джеку стоило большого труда ни о чем не думать. Живой, деятельный ум, всегда активный и изворотливый, и теперь не позволял ему вот так просто смириться с обстоятельствами. Переход через лес, монотонное раскачивание клетки казались бесконечными, и его мучения, раскручиваясь, словно по спирали, постепенно переходили от сине-черных укусов боли к огненно-красным вспышкам смертной агонии. Вот наказание. О, какое же это было наказание для бедного Джека Уолли!

Около полудня Зеленые Братья устроили привал, во время которого было организовано настоящее пиршество — они жарили на трескучем огне части мясной туши и жадно запивали еду освежающим напитком из больших фляг. Уолли они удостоили миской жидкой каши и очередной обгрызенной коркой. Он выпил кашу и проглотил почти всю корку раньше, чем успел что-либо подумать.

— Пирогов с гнилой собачатиной вам в глотку! — пробормотал он, дожевывая последние крошки.

Джек по-прежнему сидел нагишом, и руки его оставались свободными. Прутья деревянной клетки, в которую его затолкали, были очищены от коры. Они выглядели абсолютно гладкими и неподвижными, а скреплявшие их веревки были пригнаны настолько плотно, что уцепиться было совершенно не за что. Если не считать его самого, в клетке больше решительно ничего не было.

Даже если бы Джек смог бы выбраться на свободу, — а теперь, когда скудная пища слегка подбодрила его, он был совершенно уверен, что сумеет сделать это, стоит только захотеть, — его скрученные узлом мышцы отказались бы повиноваться приказам мозга до тех пор, пока не прошел бы достаточно долгий и блаженный период их обратного распутывания и распрямления. Его скатали в шар и заперли, словно свинью перед убоем, так что простой выход наружу всех проблем не решал.