Герберт Уэллс - Война миров

Вид окрестностей был очень безрадостный, странный. Особенно сильно пострадал Уимблдон. Уолтон благодаря своим уцелевшим сосновым лесам, казалось, меньше других мест по этой железнодорожной линии подвергся разрушению. Уэндл, Мол, даже мелкие речонки, поросшие красной травой, казались не то наполненными сырым мясом, не то красной нашинкованной капустой. Сосновые леса Суррея оказались слишком сухими для гирлянд красного ползуна. За Уимблдоном на огородах виднелись кучи земли вокруг шестого цилиндра. В середине что-то рыли саперы, вокруг стояли любопытные. На шесте развевался британский флаг. Огороды казались красными от травы. Больно было смотреть на это красное пространство с пурпурными полосами. Приятно было перевести взгляд от выжженного серого и красного цвета переднего плана к голубовато-зеленым тонам восточных холмов.

У станции Уокинг железнодорожное сообщение еще не было восстановлено, поэтому я вышел на станции Байфлит и направился в Мэйбюри мимо того места, где мы с артиллеристом разговаривали с гусарами, и того места, где я увидел марсианина во время грозы. Из любопытства я свернул в сторону и увидел в красных зарослях свою опрокинутую и разбитую тележку рядом с побелевшим, обглоданным и раскиданным лошадиным скелетом. Я остановился и осмотрел эти остатки крушения…

Потом я прошел через сосновый лес; заросли красной травы кое-где доходили мне до шеи; труп хозяина «Пятнистой собаки», вероятно, уже похоронили — я нигде не нашел его. К своему дому я шел мимо Коллегии Бедных. Какой-то человек, стоявший у открытой двери коттеджа, окликнул меня по имени, когда я проходил.

Я взглянул на свой дом со смутной, тотчас же угасшей надеждой. Открытая дверь сама отворялась и захлопывалась от ветра.

Занавески в моем кабинете развевались над открытым окном, откуда смотрели мы с артиллеристом. Никто не закрывал окна с тех пор. Смятые кусты остались такими же, как тогда, когда я уходил, почти четыре недели назад. Я вошел внутрь. По всему было видно, что дом нежилой. Коврик па лестнице был сбит и полинял в том месте, где я сидел, промокнув до костей под грозой, в ночь катастрофы. Следы от наших грязных ног остались на лестнице.

Я пошел по этим следам в свой кабинет; на моем письменном столе все еще лежал под селенитовым пресс-папье исписанный лист бумаги, который я оставил в тот день, когда открылся первый цилиндр. Я постоял, перечитывая свою незаконченную статью о развитии нравственности вместе с прогрессом цивилизации. «Возможно, через двести лет, — писал я, — наступит…» Пророческая фраза осталась недописанной. Я вспомнил, что никак не мог сосредоточиться в то утро (с тех пор прошло около месяца), и, бросив писать, купил номер «Дейли кроникл» у мальчишки-газетчика. Помню, как я подошел к садовой калитке и с удивлением слушал его странный рассказ о «людях с Марса».

Я сошел вниз в столовую. Там стояли баранина и хлеб, уже сгнившие, и лежала опрокинутая пивная бутылка. Все было так, как мы оставили с артиллеристом. Мой дом был пуст. Я понял все безумие слабой надежды, которую лелеял так долго. И вдруг раздался чей-то голос:

— Это бесполезно… Дом необитаем… Тут дней десять никого не было. Не мучь себя напрасно. Ты спаслась одна…

Я был поражен. Уж не я ли сам высказал вслух свои мысли?

Я обернулся и подошел к открытому французскому окну. Внизу, изумленные и испуганные не меньше, чем я, стояли мой двоюродный брат и моя жена, бледная, без слез. Она слабо вскрикнула.

— Я пришла, — пробормотала она, — я знала… я знала… — Она поднесла руки к горлу и покачнулась.

Еще один шаг — и она упала в мои объятия.

Теперь, в конце моего рассказа, мне остается только пожалеть о том, как мало могу я способствовать разрешению многих спорных, неясных вопросов. В этом отношении я, несомненно, подвергнусь строгой критике. Моя специальность — умозрительная философия. Мое знакомство со сравнительной физиологией ограничивается одной или двумя книгами, но мне кажется, что мнение Карвера относительно причины быстрой смерти марсиан настолько правдоподобно, что его можно принять как доказанное. Я придерживался его в своем повествовании.

Во всяком случае, в трупах марсиан, исследованных после войны, найдены были только уже известные нам бактерии. То обстоятельство, что марсиане не хоронили трупов, и их безрассудное уничтожение людей указывают тоже на их незнание процессов разложения. Однако все это пока только предположение, правда, весьма вероятное.

Состав черного газа, которым пользовались марсиане с такими губительными последствиями, остается неизвестным; генератор теплового луча тоже остается пока загадкой. Ужасные катастрофы в лабораториях Илинга и Южного Кенсингтона заставили ученых прекратить свои опыты. Спектральный анализ черной пыли указывает на присутствие неизвестного нам элемента — группой из четырех ярких линий в зеленой части спектра; возможно, что, соединяясь с аргоном, этот элемент дает смесь, которая действует разрушительно на составные части крови. Но эти недоказанные предположения едва ли заинтересуют того обыкновенного читателя, для которого написана моя повесть. Ни один из кусков коричневой накипи, плывшей вниз по Темзе после разрушения Шеппертона, не был подвергнут исследованию в то время, теперь же это уже невозможно.

О результатах анатомического исследования трупов марсиан (насколько только такое исследование оказалось возможным после прожорливых собак) я уже сообщал. Почти каждый видел великолепный и практически нетронутый экземпляр, сохранившийся заспиртованным в Историческом музее, точно так же как и бесчисленные снимки с него. Физиологические и анатомические детали представляют интерес только для специалистов.

Вопрос, более важный и более интересный, — это возможность нового вторжения марсиан. Мне кажется, что на эту сторону дела едва ли обращено достаточно внимания. В настоящее время планета Марс удалена от нас, но в периоде противостояния я, по крайней мере, считаю возможным повторение их попытки. Мне кажется, что можно было бы определить положение пушки, выбрасывающей цилиндры; надо зорко наблюдать за этой частью планеты и предупредить попытку нового вторжения.

Цилиндр можно уничтожить динамитом или артиллерийским огнем, прежде чем он достаточно охладится и марсиане будут в состоянии вылезти из него; можно также перестрелять их всех, как только отвинтится винт. Мне кажется, они лишились большого преимущества после неудачной первой попытки. Возможно, что они сами это поняли.

Лиссинг привел почти неопровержимые доказательства в защиту предположения, что марсианам удалось уже произвести высадку на планету Венера. Семь месяцев тому назад Венера и Марс находились на одной прямой с Солнцем; другими словами, Марс находился в противостоянии с точки зрения наблюдателя с Венеры. Вслед за тем на неосвещенной половине планеты появился странный светящийся след, и почти одновременно на фотографии диска Марса было обнаружено чуть заметное темное извилистое пятно. Нужно видеть фотографии обоих этих явлений, чтобы установить их полное сходство.