Елена Ванслова - Ралли «Конская голова»

— Извини, старик.

Ну а дальше — больше. Маша заспешила домой, и мы поехали вместе. И по дороге быстро нашли общий язык. Как оказалось, у будущей учительницы недостатки отсутствовали полностью, не было даже того единственного, о котором говорил Бориска.

И много лет спустя моя жена призналась, почему тогда отдала предпочтение мне.

— Бориска поступил с тобой нечестно. У него на повязке был лазер собственного изобретения. В комбинации с особым искусственным глазом он позволял по движению ног, рук и корпуса партнера безошибочно предсказывать траекторию полета мяча. Соответственно Борис получал в сравнении с партнером колоссальное преимущество. Ты единственный, кто оказал ему такое упорное сопротивление. Раньше я ко всему этому относилась шутя, но у вас борьба шла принципиальная. Ты храбро бился, а он тебя обманывал. И мне пришлось выбирать между техникой и человеком. В спорте, как и в жизни, человек значит для меня больше техники.

Игра! Игра! Да здравствует ролербол, ибо только этой игре я обязан всем, что собой представляю и что имею.

Оркестр исполняет гимн нашей корпорации, и мы, команда из двадцати человек, встав в ряд, замираем в салюте. Перед нами не ведающий пощады вытянутый в овал трек: пятьдесят ярдов в длину, тридцать в ширину, с высокими виражами, на краю которых установлены пушки, стреляющие двадцатифунтовыми шарами, похожими на те, какими играют в кегли, только из эбонита, и скорость их больше трехсот миль в час. Шар несется по воздуху, постепенно теряя скорость и подчиняясь силе притяжения, но как только он касается земли или бьет по игроку, раздается новый залп. Команда состоит из десяти роликобежцев, пяти мотогонщиков и пяти раннеров (или бегунов). Пока играют гимн, мы стоим по стойке "смирно", с трибун на нас глазеют восемьдесят тысяч зрителей, а еще два миллиарда в разных частях света разглядывают наши лица на экранах мультивидения.

У раннеров на руках толстые кожаные перчатки, а на плече похожая на весло бита, которой они либо останавливают летящий со свистом шар, либо бьют противника. Мотогонщики лезут на вираж (осторожней, друзья, именно там труднее всего увернуться от шара) и оттуда, выбрав момент, мчатся на помощь раннерам. А мы, роликобежцы, те, у кого хватает духу, должны им противодействовать: мы преграждаем им дорогу, не даем раннерам обойти нас и тем заработать очки и потому считаемся наиболее уязвимыми. Итак, две команды по двадцать человек в каждой, а всего сорок, носятся по треку на роликовых коньках, бегают и гоняют на мотоциклах, а из пушек летят тяжелые шары, разметая их в стороны или нанося телесные увечья. Игра же состоит в том (если вы до сих пор не знаете), что раннеры должны обойти роликобежцев противника, остановить шар и передать его мотогонщику, что и дает очко. Мотогонщикам, между прочим, разрешается подсаживать раннеров на мотоциклы, а нам, роликобежцам, в таком случае приходится переворачивать на полном ходу машины с двигателем объемом в сто семьдесят пять кубических сантиметров.

Никаких перерывов, никаких замен. Если игрок выбыл из игры, значит, команда действует в неполном составе.

Сегодня зрители увидят меня в отличной форме. Я не кто иной, как Джонатан И, и еще никому не удавалось превзойти меня на треке. Я самый сильный игрок в команде Хьюстона и в течение двухчасового матча — как только грянул первый залп — способен с легкостью уложить любого раннера, осмелившегося поднять на меня свою биту.

С началом матча тут же возникла пробка: мотогонщики, роликобежцы, раннеры и судьи сбились в клубок и теперь расталкивают друг друга кулаками, стараясь выбраться из кучи, и в эту минуту, описав дугу, в нас бьет шар. Я же, пользуясь замешательством, вышибаю чужого роликобежца прямо на внутренний ринг. Сегодня я воплощение злости и скорости, ношусь по треку, умело увертываясь от шара и пристраиваясь в тыл к раннерам. Вижу, как сцепились два раннера: у одного из них от удара слетел шлем, а с ним и полчерепа, но второй чересчур долго любовался своей победой и потому не заметил мотогонщика, который, сорвавшись с виража, уложил его наповал. Зрители заорали от восторга, а операторы поспешили запечатлеть момент, чтобы те, кто сидит перед экранами в Мельбурне, Берлине, Рио-де-Жанейро и Лос-Анджелесе, заерзали от возбуждения в своих креслах.

Проходит час, я все еще на ногах, хотя у четверых наших тяжелые переломы — новичку, наверное, вообще не выжить — да еще два мотоцикла разворотили вчистую. Противник — команда из Лондона — понес потерь еще больше.

Один из мотоциклов выскакивает из-под гонщика и, получив удар шаром, взрывается. Зрители ревут.

Поравнявшись с их знаменитым Джеки Маги, я не сразу наношу удар. Я жду, когда он, уродливо оскалившись из-под шлема, повернется ко мне, и только тогда вывожу его из строя. На мгновение я чувствую, как хрустят под моим кулаком челюсти и скулы, и трибуны исходят воплями одобрения. Мы одерживаем победу со счетом 7:2.

Годы идут, меняются правила — всегда в пользу зрителей, жаждущих получить от кровавой бойни как можно больше удовольствия. Уже пятнадцать с лишним лет я участвую в этом "развлечении" и — удивительно! — пока отделался только переломом плечевых суставов и ключицы. Я не так подвижен, как раньше, зато куда злее, и ни один новичок, каким бы способным он ни был, не может познать наше ремесло до конца, пока не встретится со мной лицом к лицу.

Что касается правил, то я слышал, что в Маниле или в Барселоне уже играют без ограничения времени, то есть пока не перебьют всех раннеров, чтобы некому было набирать очки. Значит, и нам такое предстоит. Еще я слышал о ролербольном матче смешанных команд, в котором участвуют мужчины и женщины в костюмах из ткани, которая легко рвется, тем самым добавляя в игру привкус секса. Все может быть. Правила будут менять до тех пор, пока нам не придется кататься по щиколотку в крови. Мы прекрасно это понимаем.

В конце прошлого столетия, еще до Великой азиатской войны 1990 года, до того, как мир оказался поделенным не на страны, а на корпорации и на смену армиям пришла принадлежащая корпорациям полиция, в последние дни существования американского футбола я был хоть и начинающим спортсменом, но уже познавшим те блага, которыми вознаграждал ролербол.

Деньги — после первых же успехов их появилось столько, что за пределами больших городов, где сейчас разрешается жить только сотрудникам администрации, я мог позволить себе купить строения, землю и водоемы. Женщины — их у меня было много, один раз я, к сожалению, даже был женат. Моя физиономия тогда, как, впрочем, и теперь, красовалась на обложках журналов, мое имя стало символом спорта, я был Джонатан И, звезда из звезд этой не знающей жалости игры.