Александр Тюрин - Падение с Земли

— Вы тоже не вполне, капитан Клин. Всего хорошего, капитан Клин. И помните поговорку мягкотелое: «Не плюй в колодец, не то колодец плюнет на тебя».

Меж тем капитан Клин вспоминал о том, что он некогда был офицером каллистянской разведки, лишь в те минуты полусна, когда полностью отключался от обработки текущей информации и погружался во внутрисистемное тестирование. Иногда ему казалось, что все, относящееся к офицеру КГБ Паклину, является посторонней информацией, непонятно откуда взявшейся на накопителях. Но порой он ощущал, что многие его поступки определяются теми характеристиками, скрытыми интенциями и потенциями, доставшимися от пришельца из другого мира.

В этом случае, странная информация должна по идее присутствовать в базовой матрице. Возможно, Сибилла и выбрала именно его, Р36.Клина, чтобы выудить тайные сведения.

Сибилла. Сибилла. Все-таки он прокололся с ней. Она не только вытащила из него всю необходимую информацию, но, скорее всего, и вырвала из рядов полиции. Разве сержант Р36. Блеск будет переживать из-за того, что зверомашины доберутся до «сопливых»?

От этих загадочных «тридцать седьмых» у Клина перегревался мыслительных аппарат. Р37 якобы торчат от всяких мягкотельских штучек-дрючек, но Сибилла явно держит зло на белковых тварей. Да и майор Шаман очень непрост, он подозрительно ограничивает право своего подчиненного быть прозорливым и чутким. Как это отзовется на ходе войны?

При слове «мягкотелы» капитан Клин частенько начинал размышлять об их женщинах. Наверное, они вытягивают «базовую» информацию из своих мужиков еще более интересно и умело, чем Сибилла. Все-таки их предки занимались этими делами сотни миллионов лет и успели отработать мастерство. Любопытно, смог бы он, РЗб. Клин подружиться с «мягкотелыми» дамами, или они в любом случае обзывали бы его «умной сковородкой»? Из памяти, а может, и воображения произрастали сценки, в которых он тоже был мягкотелым и общался на разные лады с человеческими девушками. И они ему нравились, их хрупкие косточки, их полужидкая плоть, их тонкая кожица, и даже непонятно зачем растущие волосы на их головенках. И рыжие, и пепельные, и золотистые. Используя те впечатления, которые остались от интима с Сибиллой, Клин представлял как бы это могло быть с мягкими девушками. Он аккуратно записывал свои интимные фантазии в видеорежиме, монтировал их, подправлял и снова прокручивал, радуясь своему режиссерскому мастерству.

Капитан Клин в конце концов выплывал из полузабытья и вспоминал, что он не единожды видел мягкотелое и в фильмах, и наяву, и живых — на лоне природы. И в музее — в заспиртованном виде. Никогда они не производили на него благоприятного впечатления, скорее у ж, отталкивающее. Ему куда больше нравились в белковом мире некоторые членистоногие с твердыми хитиновыми покровами. Насекомые, во всяком случае, поболе смахивали на роботов, чем мягкотелы.

Но, даже в состоянии стопроцентной бодрости и активности всех систем, прежние чувства отвращения к мягкотелам уже не пробуждались в Клине.

В один из приятных часов, наполненных игрой воображения, как-то слишком неожиданно раздался сигнал боевой тревоги. Капитан Клин секунду приводил себя в полную ясность, а потом помчался по длинным, как кишки барана, коридорам базы к взлетно-посадочным площадкам.

Большие и маленькие роботы-механики еще ползали по обшивке его штурмовика, но все панели и люки были на штатных местах. Остальные пилоты его эскадрильи уже сидели по своим кабинам.

Капитан Клин тоже разместился в нутре штурмовика, принял форму номер два и стал похож на параллелепипед с ворохом отходящих кабелей. Первым делом надо было поздороваться со штурмовым катером.

— Привет, мы вместе?

— Вместе.

Сейчас пилот действительно видел, слышал и чувствовал вместе со своим штурмовиком. Любой приказ, произведенный его быстрым мозгом, мигом перекидывался в компьютер катера и микропроцессоры бортовых систем. Результаты функционирования и диагностики бортовых систем также проносились через компьютер штурмовика в мозг капитана Клина.

Командная сеть базы направила запрос о готовности, и капитан Клин подтвердил полную работоспособность всех своих систем.

Наконец база разрешила сброс и начала отсчет времени старта. Вот растаяли, обнулились секунды ожидания и крупная тряска показала, что штурмовик вырвался «из стойла» в открытый космос.

Бортовой компьютер вычерчивал траекторию полета и практически сам вел боевую машину.

Капитан Клин использовал полярную систему координат, поэтому вражеские истребители для него возникли сверху, вначале на радиолокаторах, потом оптически. А Земля оказалась внизу.

Враги опускались довольно плотным тетраэдром, направленным острием к планете, в то время как земной флот летел просторным ромбом. И опять Клин заметил, что боевой порядок, выбранный Шаманом, не слишком удачен. Противники раньше смогли сфокусировать фатальное оружие. Хочешь не хочешь, а по сторонам тетраэдра возникли штурмовики-в-будущем земного флота, которые сразу попали под яростную долбежку гамма-лазеров. Земные штурмовики там, наверху, разлетались в клочья, а машины-в-настоящем все хуже поддавались управлению и натужно скрипели от внутренних напряжений.

Клин начал терять контроль над своей машиной. Вырубились локаторы дальнего наблюдения, надрывно закашлял двигатель, бортовые системы отказывались слушаться каждой команды. Штурмовик быстро превращался в металлолом.

И тут Клин полностью врубился в ситуацию. Стало ясно, какой маневр совершит вражеский тетраэдр — он сейчас весь ляжет на одну из своих сторон, направив острие по касательной к Земле. Вот тогда противник окажется позади и вплотную займется земным флотом-в-прошлом. Недолго думая, капитан Клин дал команду своей эскадрилье на вертикальный маневр с обратным разворотом. А вскоре вражеский адмирал, молодец, оправдал ожидания и перестроил свои боевые порядки — тетраэдр повернулся, чтобы оказаться с тылу у земного флота.

Тут и заработало фатальное оружие эскадрильи Клина. Прямо перед ней возникли противники-в-будущем, которые были сметены, как крошки, ударом из импульсников. Тетраэдр дал заметную трещину, в которую устремилась эскадрилья Клина. А за ней последовали и другие эскадрильи земного флота. Противник, оказавшийся со всех четырех сторон от прорвавшихся групп, своим плотным огнем больше вредил себе. А вот каждый выстрел из бортового импульсника или бластера землян доставлял неизменный успех. Выбросы перегравитаторов бросали вражеские машины друг на друга, смешивали их в кучу-малу. Залпы же деквантизаторов просто выкашивали целые ряды вражьей техники, превращая блестящие штурмовики в смутные водородные вихри.