Геннадий Тищенко - Взгляд извне

Тут Янин поймал себя на мысли, что при всей аморальности и безнравственности осмилоки из племени Улы значительно более цивилизованы, чем эти дикие локи и он, Янин, симпатизирует им значительно больше.

Но ведь именно осмилоки и довели их до такого состояния, думал Янин. Именно они во всем и повинны!..

Стоны Оганы участились и стали значительно громче. И в это время снаружи послышались крики и топот множества ног.

— Тарулы! — вбегая в хижину закричала старуха. — Чундар, Огана, опять вы, торлы проклятые?! Да сколько же это можно?

— Завидуешь, старая? — саркастично заметил лок, успевший, видимо, закончить свое дело. — Сама небось со мной не против, а?..

— Тарулы деревню окружили, а вы тут!.. — старуха не находила слов от возмущения.

— Ничего, сейчас я им покажу! — пообещал лок, с лязгом цепляя к поясу ножны с коротким мечом.

— А с этим-то что делать? — обеспокоено спросила старуха, кивнув на Янина.

— Делай что хочешь, но чтобы живым им не достался!.. — Чундар выбежал из хижины.

— Небось за тобой сюда и пожаловали, — переворачивая Янина на спину прошипела бабка. — Но будь спокоен, живым ты им не достанешься!..

Уголком глаз Янин заметил, как Огана торопливо повязывает набедренную повязку. Взгляды их на мгновение встретились и Янину почудилось во взгляде молодой женщины смущение.

А за стенами хижины нарастал шум боя.

— Присмотри за ним, — осмотревшись по сторонам, крикнула Огане старуха. — Даже прибить этого торла нечем… — с этими словами она выбежала из хижины.

И тогда Янин мобилизовал свои крайне редко применяемые способности. Он знал, что за это ему придется ответить, что он нарушает устав… Но ведь в примечании к уставу говорилось, что, в случае смертельной опасности, для самообороны, можно применять все средства. Вплоть до гипноза. А разве сейчас его, Янина, жизнь не была в опасности?..

— Подойди ко мне… — сконцентрировав внутренние силы, сказал Янин, внимательно глядя на Огану.

Локиня нерешительно подошла к инспектору и села на корточки. Ее груди колыхались рядом с лицом Янина и мешали сконцентрироваться.

— Развяжи меня, — властным, не терпящим возражений голосом, приказал Янин.

Огана обеспокоено оглянулась на вход в хижину и… начала быстро развязывать пленника.

— Ты что делаешь?! — закричала старуха, вбежавшая в хижину с огромной дубиной. — Да ты!.. — глаза старой ведьмы встретились со взглядом Янина и она застыла, словно пригвожденная этим взглядом.

— Спасибо, Огана, — сказал Янин. — И забудь обо всем. Отдохни…

Молодая локиня покорно кивнула, медленно поднялась на ноги и отойдя на несколько шагов села на циновку…

— И ты забудь, — приказал старухе Янин. — Ты тоже ничего не видела… — инспектор с трудом поднялся и начал разминать затекшие руки и ноги.

— Я же говорила: не по нашему он пахнет, — прошипела старуха. — Говорила же, что чужой!..

— Ты тоже отдохни! — коротко приказал Янин и взял из ослабевших рук бабки дубину, — А когда я уйду, спасайтесь, как сможете… И запомните: я не враг вам!..

Старуха с бессильной злобой взглянула на Янина, и, закрыв глаза, повалилась на пол.

— Ты Светлый Хранитель Знаний? — с восторгом прошептала Огана. — Я слышала про вас…

— Хранитель Знаний? — переспросил Янин. — А что… нас вполне можно и так…

Подкинув в руке дубинку, инспектор вышел из хижины…

Лишь на пятый день нового пребывания в «Странном Доме» мне удалось взять под относительный контроль сознание Джонса.

Не передать словами ощущений и эмоций тех дней! Ведь перенос сознания в чужое тело, происходящий при мнемотрансляции, в корне отличается от переноса в свое сознание фрагментов чужой памяти, при мнемографических сеансах.

Оказавшись в теле человека, годящегося мне в отцы, я был потрясен объемом обрушившихся в мое сознание ощущений, ранее неведомых мне. До этого времени я не знал, что такое боль в коленных суставах, обостряющаяся до катастрафических размеров в минуты ходьбы. Или острейшая боль в пояснице, пронзающая при каждом движении и препятствующая, к примеру, даже элементарному наклону за упавшей ручкой. Я уже не говорю о резях в желудке, кишечнике, печени и почках, после съеденного кусочка жареного мяса, или лишнего стаканчика вина, или даже после безобидного, казалось бы, глотка холодного сока.

Но особенно меня пугали боли в сердце, когда казалось, что еще одно мгновение, и оно так сожмется от боли предчувствия, или муки сопереживания, что перестанет биться вовсе. Все эти ощущения ранее были мне неведомы.

Кроме того, со временем все больше давал о себе знать эффект обратной связи, возникший в результате моего постоянного общения с сознанием Джонса. Увы, я совершенно не учел этого эффекта. Да что там я!.. Обратной связи не учел сам Симеон Кристабальевич Хунта! Несмотря на то, что моему сознанию в теле Джонса был дан как бы карт-бланш, и оно доминировало над сознанием бывшего марсианского колониста, я не мог не поддаться его влиянию. Настолько душа Джонса было мудрее, чище и выше моей!..

Но больше всего меня потрясла терпимость начальника карантинного контроля. Я не представляю, что натворил бы, если бы обнаружил, к примеру, в своем теле чужое сознание, чужую волю! Однако Джонс воспринял все происшедшее с буддийским спокойствием и индийским смирением.

Поэтому он и победил…

В нескольких шагах от входа в хижину Чундар бился с тремя тарулами, вооруженными такими же, как у бородатого лока короткими мечами. Впрочем, тарулы, к удивлению Янина тоже были бородаты. Они вообще мало, чем отличались от Чундара. Разве что волосы имели синеватый оттенок.

Увидев появившегося из хижины Янина, один из тарулов на мгновение замер от удивления…

И тут же был сражен мечом Чундара.

Однако, из соседней хижины, как раз в это мгновение, выскочили еще два тарула и бросились на помощь соплеменникам.

И Янину пришлось вступить в бой, Он сражался бок о бок с Чундаром, и, как ни странно, его недавний мучитель, воспринимал это как должное.

Не прошло и минуты, как еще двое тарулов были сражены Чундаром и Яниным. Инспектор, естественно, применял щадящие приемы боя и поверженный им тарул должен был придти в сознание максимум через час.

А вот Чундар с врагами не церемонился: одному он распорол живот, второму — сначала отрубил правую руку, с зажатым в ней мечом, а когда тот, взвыв от боли, закружился на месте, могучий лок молниеносным ударом отрубил ему и голову.

В это время из-за соседней хижины появился большой отряд тарулов. Синеволосые подгоняли копьями и мечами не менее полусотни связанных локов. Среди пленных были женщины, дети и старики.