Геннадий Тищенко - Взгляд извне

В двадцать первом веке эпоха широкого использования экологически чистых ракет с ядерными реакторами еще не наступила. Точнее, в межпланетном пространстве ядерные ракеты с ионными и плазменными двигателями уже летали, на всю катушку, ведь для защиты переднего грузо-пассажирского отсека от излучения реакторов и двигателей, достаточно было одной единственной свинцовой перегородки. Однако с Земли такие ракеты стартовать, в принципе, не могли. Прежде всего, из-за тяжести противорадиационных экранов.

К тому же, со временем, когда космоэкологи начали бороться за чистоту межпланетного пространства, основной грузопассажирский поток начали обеспечивать экологически чистые солнечные парусники. Однако эти ажурные, многокилометровые шхуны и яхты могли быть сооружены лишь на космических верфях. Как, впрочем, и планетолеты с ионными и плазменными двигателями…

Больше всего меня поразило то, что Джонс, преодолевая все свои бесчисленные болячки, вкалывал, оказывается, ради стремления продлить здоровую жизнь всем, кто этого пожелает!

Бесплатно! Бескорыстно, то есть!! И всем, кто пожелает!!!

Чтобы никто больше не мучился от старческих болячек… Не только богатеи, праведными и неправедными путями сколотившие свои капиталы, но и простые смертные!..

Чтобы все жили долго и счастливо. И забыли, при этом, обо всем, что связано с возрастом: о болях в сердце и ломоте в суставах, о гипертониях и инфарктах, атеросклерозе и злокачественных опухолях…

И еще я неожиданно осознал, насколько Джонс уважает и боготворит меня! Ведь я был клоном первого Президента Марса! Одного из самых выносливых и бесстрашных мужиков с планеты Земля!..

Значит, в иных условиях (марсианских) я смог стать воплощением мужества, надежности, бескорыстности и верности долгу!

Да-да, теперь, как ни странно, все эти слова перестали казаться мне излишне пафосными и фальшивыми. Я вдруг ясно осознал, что человечество Земли справлялось со всеми кризисными ситуациями лишь потому, что, таких людей, как мой прототип, всегда было больше! Что вместе мы представляем непобедимую силу, гарантирующую бессмертие рода людского…

Признаться, до вступления в непосредственный контакт с сознанием Джонса, я ни разу толком не задумывался над тем, для чего я был клонирован и перенесен в будущее из своей уютной московской квартирки в Нащекинском переулке. Впрочем, я ведь был клоном первого президента Марса, то есть одного из самых находчивых и мужественных представителей рода людского! Значит те, кто меня клонировал и забросил в будущее, очень надеялись на то, что и на уголовном поприще я немалого добьюсь?

И ведь я действительно кое-чего добился. Да чего там скромничать: легенды обо мне разлетелись по всем криминальным кругам Галактики! Дружбой со мной кичились многие уголовные авторитеты, некоторых из которых я и в глаза никогда не видел…

Правда, счастья от всего этого я не испытывал.

К счастью…

Может быть, мне была уготована совершенно иная судьба, которая словно просачивалась меж пальцев, в моей погоне за сиюминутными успехами и удовольствиями?!

О, Великая Ноосфера, ведь моя подлинная судьба была прожита моим прототипом! То есть подлинным Дмитрием Еремкиным, рожденным в нужное время в нужном месте для того, чтобы стать первым президентом Марса! Конечно, и он был не безгрешен. Ведь у нас с ним были общие детство и юность, до того самого памятного дня, когда я лишился девственности, был клонирован и переброшен в будущее. Пардон, не я, конечно, а мой клон… Ч-черт, мозги от всего этого вывихнуть можно! И за что мне все эти наказания?

Что и говорить: подлинный Дмитрий Еремкин прожил достойную жизнь, видимо и предначертанную ему его кармой… А какая карма у меня? Разве у меня и моего прототипа не одна карма?! Ведь я — это он! Чем же я хуже его?! Почему моя судьба словно испытывала меня на прочность, бросая в разные, не всегда чистые переделки, в которых я нередко должен был вступать в компромисс со своей совестью?

С годами я и сам начал понимать, что все, чем я до сих пор занимался, — не мое. Соприкосновение с сознанием Джонса лишь ускорило это понимание…

Надо отметить, что в своих странствиях по Галактике, я не так уж и часто встречал мужиков из конца двадцать второго века. У меня создалось впечатление, что все они отсиживались на уже освоенных планетках, а между звездами мыкались подобные мне выходцы из прошлого. Похоже, хроноклонирование и распространилось столь широко, потому, что мужики конца двадцать второго века стали слишком ленивыми и инфантильными. Я пришел к выводу, что эти чертовы снобы считали себя слишком высокоинтеллектуальными, и утонченными, для грязных работ, связанных со всяческими неудобствами и даже риском для их драгоценных жизней.

Что и говорить, по сравнению с нами, гастарбайтерами из прошлого, они были более высокообразованны и менее брутальны. Но уж слишком они привыкли к комфортабельной среде, создаваемой АМБАми (Авто Морфными Биоархитектурными Ансамблями) и нами, хроноклонами, на планетах, пригодных для колонизации.

Не годились мужики конца двадцать второго века для исследовательских экспедиций и освоения необустроенных планет. Не было в них нашей авантюрности, смелости и, может быть даже глупости, чтобы очертя голову кидаться в рискованные приключения!

Зато и бабы их, таких высокоинтеллектуальных и утонченных меньше любили. Ведь женщина спинным мозгом чувствует настоящего мачо, способного на самые безрассудные поступки ради ее благосклонности. А, в конечном счете, — ради здорового потомства, не испорченного излишней рациональностью…

Оказавшись «в шкуре» Джонса я почти неделю осваивался и приноравливался к своему новому телу и постоянному соседству с мудрым соседом, иронично наблюдающим за мной. Да, сознание самого Джонса относилось ко мне именно иронично. Иронично и снисходительно. Джонс, видимо, настолько был уверен в своем конечном превосходстве, что счел ниже своего достоинства возмущаться моим наглым вторжением в его тело.

Убедившись в том, что никаких неожиданных выпадов со стороны сознания Джонса, скорее всего, не последует, я вновь отправился на Аруану. Вернее, не я, а мы, вместе с Джонсом.

В его теле…

… Вокруг гудели приборы и раздавались приглушенные голоса.

Янин с трудом открыл глаза и увидел склонившегося над ним незнакомого смуглого человека, с ярко выраженными азиатскими чертами лица.

— Наконец-то… — сказал незнакомец и добавил, обернувшись к кому- то. — Он очнулся!..

Рядом с незнакомцем появилась Юна. Глаза ее были красными от слез.

— Что с Шарлем?! — с трудом шевеля губами, прошептал Янин.