Борис Воробьев - Мир «Искателя», 1998 № 03

Маун-Верде-авеню лежит за Коралл Гейблз и представляет собой ничем не примечательную дорогу, по обеим сторонам которой стоят похожие на хижины дома, все более или менее на один манер. Как район он, возможно, чуть повыше Корал Гейблз, но это еще ни о чем не говорит. Большей частью в этих домах-хижинах живут профессиональные игроки, девицы легкого поведения, крикливо разодетые крутые парни, которые слоняются без дела днем и проворачивают свои темные делишки после наступления темноты. Единственный двухэтажный дом на этой дороге принадлежит Джо Бетилло, поставщику похоронных принадлежностей и бальзамировщику, специалисту по абортам, ножевым и пулевым ранениям.

Я проехал в своем «бьюике» до хижины Юдоры Дрю. Бело-голубая деревянная пятикомнатная хижина с садом, состоявшим из довольно большой лужайки и двух усталых с виду гортензий в кадках по обеим сторонам от входной двери.

Я переступил через низкую деревянную калитку и постучал небольшим медным молотком, который уже много месяцев не чистили.

Секунд десять никто не отвечал, затем дверь резко распахнулась. Плотная молодая женщина в серо-зеленых свободных брюках и белой шелковой блузке, с высокой прической подозрительно оглядела меня слегка налитыми кровью глазами. Вряд ли ее можно было назвать красавицей, но в ней была какая-то животная чувственность, заставлявшая, вероятно, многих мужчин оборачиваться, чтобы еще раз посмотреть на нее.

Я еще и рта не успел раскрыть, как она сказала:

— Если вы что-нибудь продаете, лучше поберегите свои силы. — Голос у нее оказался чуть музыкальнее консервной банки, которую бросают с лестницы. — Я никогда не покупаю у порога.

— Вам следовало бы написать это на калитке, — бодро сказал я, — сколько бы времени сберегли! Вы мисс Дрю?

— А вам-то что, кто я?

— У меня дело к мисс Дрю, — терпеливо сказал я. — Важное дело.

— Кто вы?

— Меня зовут Вик Мэллой. Я старый друг Джэнет Кросби.

Никакой особой реакции не последовало, лишь на верхней губе у нее дернулся мускул.

— Ну и что?

— Так вы мисс Дрю или нет?

— Да. Что вам от меня надо?

— Я надеялся, вы сможете мне помочь, — сказал я, опираясь рукой о стену. — Дело в том, что смерть мисс Кросби вызывает у меня некоторые сомнения.

На сей раз в ее глазах появилась подозрительность.

— Откапываете древнюю историю, а? Она уж когда умерла. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.

— Вы были там, когда она умерла?

Она взялась за дверь и потянула на себя.

— Говорю вам, я ничего об этом не знаю, и у меня нет времени на то, что меня не касается.

Я всматривался в суровое подозрительное лицо.

— Мисс Дрю, угадайте, что почти не шумит, но может быть слышно за целую милю? — спросил я и многозначительно ей улыбнулся.

— Вы что, чокнутый или как?

— Некоторые люди могут слышать этот звук за две мили. Догадались?

Она нетерпеливо повела своими плотными плечами.

— О’кей, сдаюсь. Так что же?

— Стодолларовая банкнота, сложенная вдвое и сунутая между большим и указательным пальцами.

Угрюмое выражение сошло с ее лица, глаза открылись пошире.

— Неужто у меня такой вид, что мне нужны сто долларов? — с презрением спросила она.

— Сто долларов не помешали бы и Пирпойнту Моргану, — сказал я. — К тому же я мог бы и поднять стартовую цену, если у вас можно купить что-нибудь стоящее.

Я увидел, как заработали шарики у нее в голове. По крайней мере теперь мы уже говорили на одном языке. Она уставилась куда-то мимо меня, на мир долларовых знаков и тайн. Потом вдруг улыбнулась полуулыбкой, полуусмешкой, адресованной не мне, а какой-то мысли, пришедшей ей в голову.

— А с чего это вы взяли, что в ее смерти что-то не так? — спросила она вдруг, и ее взгляд снова переместился на меня.

— Я не сказал, что там что-то не так. Я лишь сказал, что у меня сомнения. Пока я не побеседую с людьми, которые были при ней, когда она умерла, у меня нет определенного мнения на этот счет. Вы не заметили, жаловалась ли она на сердце?

— Это было так давно, мистер, — сказала она и усмехнулась. — У меня паршивая память на такие вещи. А вот если бы вы заглянули ко мне снова часиков в девять вечера, у меня было бы время кое-что вспомнить. Только не приходите ко мне с сотней долларов. Я уже большая девочка, и у меня большие цели.

— Насколько большие? — вежливо поинтересовался я.

— Больше похожие на пять. Ради пяти, может, и стоило тряхнуть памятью, но никак не меньше.

Я сделал вид, что рассматриваю это предложение.

— Сегодня вечером в девять? — спросил я.

— Примерно.

— Я не хотел бы тратить такие деньги, не будучи уверенным, что ваша информация окажется ценной для меня.

— Если уж я заставлю свою память работать, — сказала она, — можете не сомневаться, что информация будет ценная.

— Значит, до девяти?

— Не забудьте прихватить деньги, мистер. Наличными.

— Само собой. Будем надеяться, что это начало красивой дружбы.

Она одарила меня долгим задумчивым взглядом и закрыла дверь перед моим носом. Я проследовал обратно по дорожке, перелез через калитку и сел в «бьюик».

Почему в девять? — гадал я, нажимая на педаль стартера. Почему не сразу? Разумеется, тут все дело в деньгах, но ведь она не могла знать, что я пришел без этой суммы. Она даже не спросила. Это была умная баба, тертый, что называется, калач, баба, которая все знала наперед и у которой два плюс два могли дать в сумме пять. Я погнал «бьюик» по дороге, и уже после первых нескольких сот ярдов стрелка спидометра задрожала на отметке «70». В конце дороги, сворачивая на Бич-роуд, я резко нажал на тормоза, отчего у пожилого джентльмена, собиравшегося пересечь улицу, появилось, вероятно, сразу три разных сердечных заболевания. Кое-как выйдя из юза, я покатил дальше, пока не увидел драгстор. Я подъехал к бордюру, одним махом пересек тротуар и, вбежав в магазин, заскочил в телефонную будку.

Пола сняла трубку после второго звонка.

— «Универсальные услуги», — сказала она своим ласковым, вежливым голосом. — Добрый вечер.

— А это ваш старый дружок Вик Мэллой звонит из драгстора в Корал Гейблз. Вскакивай в свою машину, ясноглазка, и дуй сюда. Мы с тобой будем держаться за руки и влюбляться друг в друга. Как тебе эта перспектива?

Последовала пауза. Я бы дорого дал, только бы увидеть выражение ее лица в этот момент.

— В каком именно ты месте? — спросила она таким обыкновенным голосом, будто я поинтересовался у нее, который час.

— На Бич-роуд. Приезжай как можно скорее, — сказал я и повесил трубку.

Оставив «бьюик» у драгстора, я дошел до угла Бич-роуд, откуда мог наблюдать за хижиной Юдоры Дрю. Прислонившись к фонарному столбу, я не отрывал глаз от калитки ее дома.

Девять часов. Ждать еще предстояло три часа, и я жалел, что не попросил Полу прихватить виски и сандвичей, чтобы помочь скоротать время.