Мария Симонова - Третья стихия

Петр сплюнул и вновь обернулся на море, на лицо его отразилось короткое раздумье.

— Купаться нам сейчас некогда, — заявил наконец он. — А вот как в этой галерее насчет пожрать? — Вся его бригада при этом замечании заметно навострила уши.

— Думаю, что и за этим дело не станет, — обнадежил их Карриган.

Попрыгунчик к этому времени уже достиг твердой почвы и с помощью Занозы делал попытки утвердиться на ногах. Лицо его приобрело несколько царапин в дополнение к коронному синяку.

— Оставить бы эту заразу на дереве висеть вместо пугала, — высказался Рик, плотоядно щурясь на невезучего героя. — Одни неприятности от него.

— Здесь имеются неприятности и посерьезней, — тихо произнес Карриган, глядя нахмурившись на черное пятно, медленно пульсирующее среди прочих «картин».

— Что это еще за дыра с неприятностями, как будто нам своих мало? — спросил Петр, но подошедший в этот момент Заноза переключил общее внимание на более актуальную для всех тему:

— Как вы насчет того, чтобы подкрепиться? Ь спросил он. — У меня так с утра крошки во рту не было.

— Мы бы не прочь, только что-то среди этих картин не видно натюрморта, — подала голос девушка-каторжница, кажется, в первый раз с тех пор, как Михаил ее увидел. Голос у нее был высокий и мелодичный. — Может быть, ты покажешь?

И она долго поглядела на Занозу своими бархатными глазами. Заноза улыбнулся:

— Пошли, сейчас организуем!

Михаил невольно покосился на Илли: хоть она держалась возле Карригана, но была по отношению к нему подчеркнуто холодна, так что Михаил мог покойно продолжать тешить себя совершенно безосновательными надеждами. К компании примкнул постанывающий Бельмонд, кое-как приладивший «же на место свою челюсть.

Только они тронулись за Странником, как своеобразная местная «черная дыра», временно позабытая всеми, дала о себе знать: с ее стороны донесся громкий неаппетитный звук, смахивающий на утробную отрыжку обожравшегося людоеда.

Все обернулись, Михаил при этом задел Рика, инстинктивно уже вскинувшего ствол. Стоило Рику в этот момент нажать на гашетку — и только что начавшейся карьере Проводника был бы обеспечен бесславный конец. Но Рик оказался бойцом с крепкими нервами запредельного разведчика: легким движением локтя он отпихнул Михаила, и тот улетел в сторону, сбив по пути с ног Попрыгунчика, свою прекрасную незнакомку и здорово ушибив себе плечо о Карригана. Потом он грянулся спиной о древесный ствол и только тут увидел причину безобразного звука — также в достаточной мере безобразную, но все же гораздо симпатичнее того, что успело нарисовать его богатое воображение пару мгновений назад при звуке чудовищной отрыжки.

От «кляксы» по направлению к ним катился большой ком грязного тряпья. Плотный такой комок, Увязанный обитателями «кляксы» не иначе как для сдачи в утильсырье. Тряпичный колобок быстро приближался, ловко огибая пеньки и деревья, — его Целью явно была их небольшая компания. Выглядел он безопасным, но даже Заноза положил руку на карабин, бормоча под нос:

— Никогда не знаешь, чего ждать из Кляксы. Темное место. Черт его разберет… — В это время колобок остановился и развернулся, обретя пародийные очертания женской фигуры — бесформенной неуклюжей. Одутловатое лицо было покрыто волнами морщин — как будто бы время, накатываясь а него раз за разом, словно прибой на песчаный пляж уложило кожу лба и щек мягкими извилистым складками. Посреди складок торчал одиноким утесиком крючковатый совиный нос, а вот глаза были совсем не совиными — маленькими и очень светлыми, совсем как драгоценные камешки в измятое комке теста.

«Настоящая ведьма!» — потрясение подумал Михаил, в то время как старуха засеменила по правлению к ним. Почему-то Михаил сразу подумал, что ей нужна Илли. Он торопливо вскочил, и ему на ногу опустилась пудовая наковальня — так ему сначала показалось, — оказавшаяся ступней Карригана. Михаил попытался высвободить ног но этот нахал утвердился на ней нерушимым постаментом и делал вид, что ничего не замечает. А ведьма тем временем шустро приближалась к Илли, несмотря на свои неуклюжие габариты. Михаил оказался в капкане, но остальные-то были свободны — и Заноза, и Петр уже шагнули наперерез старухе.

— Стоять, — уронил Карриган. Слишком много уверенности содержалось в его голосе — уверенности, спокойствия и силы, так что даже Петр невольно подчинился. Тут старуха заговорила тихо, обращаясь к одной только Илли, все еще сидевшей на с земле, словно никого больше не было в этом лесу, никогда и никого здесь не было, кроме нее и девушки. И уже не воля Карригана, а ее удивительный и голос заворожил всех, заставляя оставаться на месте — такой сокровенно-знакомый и давно забытый, пришедший из далекого детства — нереального, придуманного сказочниками и все же теплящегося у каждого в укромном уголке сердца: с потрескиванием домашнего очага, с ароматом румяных пирожков, вьюгой за окнами и бабушкиными сказками на ночь.

— Издалека пришла деточка, ох издалека, а я тебя услышала. Ты не бойся, это только я слышу, мало таких, как мы, осталось, да почитай и нет совсем. Трудно тебе, ласточка, еще труднее будет, а я помогу — дам тебе кое-что. В кулачке сожмешь, и будет тебе помощь. Ты верь бабке, мало нас, а все равно поможем, советом аль еще чем, там видно будет…

Илли уставилась на старуху широко открытыми глазами, а та, наклонившись и все еще бормоча, что-то ей протягивала. Илли медленно подняла руку навстречу, узкая белая ручка встретилась с корявой старческой, и в раскрытую ладонь лег небольшой предмет на ремешке — что-то вроде языческого амулета. Затем старуха — натуральная с виду ведьма, но почему-то с голосом доброй феи — отвернулась и пошла, переваливаясь, обратно — в ту же сторону, откуда пожаловала.

— Все поможем… — донеслось от нее напоследок.

— Что за помощь-то, мать, пирогами или, может, оружием? — крикнул ей вслед Петр. Тут старуха присела, и вот уже вновь ком растрепанного тряпья катится назад к «черной дыре», огибая стволы и подскакивая на кочках.

Илли поднялась, разглядывая подарок. — Ты поосторожнее с этим, на шею лучше не вешай, — посоветовал ей Странник. Петр внимательно разглядывал девушку в поисках каких-то не замеченных им ранее достоинств. Михаила все произошедшее лишь укрепило в убеждении, что попутчики им попались более чем загадочные, и имперские спецслужбы заинтересовались ими явно неспроста. Еще он обратил внимание, что говорила-то бабка по-русски, и все-таки девушка ее поняла. Что-то здесь было не так, какая-то закавыка с языками, и ни при чем тут это «общее ментальное пространство». «Спросить бы у Занозы, да пока вроде как-то не время».