Олег Синицын - Сюжет

Он начнет с того, что снова поднимет скандал. По любому поводу. Будет кричать, колотить по прутьям клетки, обзывать дежурного "душителем демократических свобод". Как было в прошлый раз, дежурный вызовет сержанта, чтобы утихомирить Ковалевского. Он уже грозился сделать это. Ну и великолепно! Это Сергею и нужно.

Сержант отопрет дверь, попросит Ковалевского встать посредине камеры и, ухватившись за перекладину, опять попытается в полете ударить ногами в грудь. Только на этот раз полет гимнаста-любителя будет совсем другим. Сергей отскочит в сторону, схватит сержанта за ногу и рванет что есть силы. Сержант рухнет на пол, отбив легкие. Он вряд ли поднимется, упав с такой высоты на бетонный пол. Сергей выхватит у него пистолет из кобуры и успеет поиздеваться над дежурным. После этого можно будет бежать на встречу, тем более, что времени почти не осталось.

Отлично! Он был готов.

- Эй! - громко произнес Ковалевский, обращаясь к дежурному. - Верни мои сигареты.

Краем глаза он увидел, как Петька Синий, предчувствуя заварушку, вжался в угол и стал намеренно громко посапывать.

Дежурный недовольно посмотрел на Сергея и ничего не ответил.

- Ты что, не слышишь? Ты глухой? Верни сигареты, жлоб! Ты взял их из моих личных вещей! Я напишу жалобу в прокуратуру! Там ещё денег было полторы тысячи!

- Лучше заткнись, - посоветовал дежурный.

- Я тебе покажу "заткнись"! - зло выкрикнул Ковалевский, ударив ногой по прутьям. - Ты как разговариваешь с гражданином России!.. Молчать!

- Не было у тебя никаких денег, - сказал дежурный. - Бессмысленно пытаться это доказать.

- Выпустите меня! - закричал Ковалевский, вновь пиная решетку. - Я требую адвоката!

Звонок сержанту Федору последовал незамедлительно. Ковалевский улыбнулся про себя.

- Опять на допрос желает? - поинтересовался появившийся бугай, потягиваясь.

- Хуже, - сказал дежурный. - Говорит, что у него были какие-то деньги и грозится заявить в прокуратуру.

Сержант приблизился к клетке.

- Процедуру знаешь? - спросил он. Ковалевский смотрел, как на короткий ежик сержанта падает свет от потолочной лампочки. Казалось, что этот пушок светится самостоятельно.

- Встать по центру и двигаться только по команде, - ответил Сергей.

- Смышленый... Вот и вставай.

Ковалевский занял указанную зону, пряча освобожденные руки за спиной, словно они продолжали оставаться скованными. Он был готов сорваться в любую секунду.

Глядя на приближающегося Шалыпина, Павлик почувствовал, как сердце сильнее заколотилось в груди. Но он не смел бежать, ощущая в своей ладони нежную руку Юли.

Девушка тоже увидела Шалыпина и напряглась.

- Ты его знаешь? - спросил Павлик.

- К несчастью да, - ответила она. - Быть может, нам лучше уйти, пока он нас не заметил?

- Это будет похоже на бегство, - ответил Павлик. - К тому же, он нас уже заметил.

Витек действительно обратил на них внимание и, как-то странно улыбнувшись, резко сменил направление, двигаясь теперь прямо к остановке.

- Какая встреча! - с мерзкой интонацией произнес он.

- Здравствуй, Виктор, - пытаясь держаться непринужденно, ответил Павлик. Он протянул руку Шалыпину, когда тот приблизился на расстояние метра. Но вместо того, чтобы пожать руку Божедаю, Шалыпин внезапно ударил его в живот. Павлик согнулся от боли, выпустив руку Юли.

- Как ты смеешь протягивать мне руку, обнимаясь с моей девушкой! разъяренно произнес он.

Эти слова донеслись до Павлика словно издалека, но их смысл поразил в самое сердце.

Юля - девушка Шалыпина! Это невозможно!

Извиваясь от боли, Павлик ошеломленно смотрел на нее. Он вдруг понял все недомолвки и недосказанности Юли в отношении своего бывшего парня. Он понял, почему ему досталось тогда от Шалыпина в институте, когда Павлик следил за Юлей. Теперь все встало на свои места, и Павлику сделалось больно в душе.

- Не смей смотреть на мою девушку, недоносок!

Вместе с фразой на Павлика дохнуло алкогольными парами. Шалыпин был пьян. Не до такой степени, чтобы заплетался язык, но достаточной, чтобы в нем взыграла злость по малейшему поводу.

- Я больше не твоя девушка, ублюдок! - воскликнула Юля. - Вчера я узнала тебя настоящего, и больше не хочу с тобой иметь ничего общего!

- Заткнись! - ответил ей Шалыпин.

- Только безмозглый ублюдок может так издеваться над людьми! - и не думала прекращать она. - Я считала тебя обычным парнем, когда познакомилась с тобой в конце лета. Ты пытался быть внимательным и обходительным. Но два дня назад я увидела истинное лицо. Могу с уверенностью сообщить, что ты отъявленный мерзавец...

Не дослушав, Шалыпин залепил ей звонкую пощечину. Юля взвизгнула. Сила удара была такой, что её отбросило. Девушка упала в кустарник.

- Что ты делаешь? - воскликнул Павлик.

- Только то, что должен. Наказываю строптивую бабу. - Шалыпин присел, и Павлик увидел у него в руках недопитую бутылку пива. - Но речь не о ней, Божедай. Речь о тебе...

- Ты о чем? - испуганно спросил Павлик.

Когда бьют по коленной чашечке - это жутко больно. Когда по коленной чашечке бьют стеклянной бутылкой из-под пива - боль может быть такой пронзительной, что кажется, будто ты умираешь от нее.

Павлик стал кататься по асфальту, воя и держась за колено. Сотовый телефон вывалился из кармана и упал неподалеку.

- Здесь говорю только я! - сказал Шалыпин. - Речь о тебе, Божедай! Как ты посмел встречаться с моей девушкой?

Юля поднималась из кустов, держась за лицо.

- Не смей этого делать! - сказала она, глядя на Шалыпина исподлобья.

- Что делать? - насмешливо переспросил Витек. - Вот это?

Он наступил Павлику на голову. Каблук ботинка Шалыпина врезался в ухо, масса тела припечатала голову Павлика к асфальту, кожу на щеке содрало от прикосновения к шероховатой поверхности.

- Что ты делаешь! - закричала она и бросилась на Витька, оттолкнув его от Божедая. Павлик с облегчением почувствовал, как нога убралась. Хоть бы кто-то пришел на помощь! Хоть бы один человек прошел мимо и остановил Шалыпина!

- Я ставлю на место слюнтяя, - произнес Витек. - Женщина, ты должна понимать разницу между мужиком и слюнтяем.

- Я понимаю разницу между мужиком и подонком! - парировала Юля.

Эти слова вывели Шалыпина из себя. Неожиданно взгляд его упал на сотовый Павлика, валяющийся на асфальте. Он сделал два шага и со злостью опустил ногу на аппарат.

Павлик проскрипел зубами.

Из-под ноги Шалыпина в стороны брызнули пластмассовые осколки и резиновые кнопки. Шалыпин убрал ногу, победоносно глядя на Юлю. Павлик бессильно смотрел на раздавленную плату и вытекший жидкокристаллический дисплей. Ему не было жалко телефона. И он уже не боялся гнева матери. Просто кто-то должен остановить разбушевавшегося пьяного Шалыпина.