Ежи Жулавский - Лунная трилогия: На серебряной планете. Древняя Земля. Победоносец

Настала тишина. Оба блуждали мыслями далеко от места, где находились.

— Так. Надо их уведомить, — через какое-то время внезапно произнес Матарет.

— Кого?

Матарет не ответил. На губах у него появилась привычная усмешка, он протянул Ерету руку.

— Мне дела нет до Победоносца. Суть не в том. Впрочем, и до народа тоже. Сам не знаю, чего хочу. Собирай подкрепление, держитесь, покуда можете. У меня своя дорога.

Он повернулся к выходу и негромко вскрикнул. У резного наугольника в сумраке стояла Ихазель. Увидев, что ее заметили, шагнула вперед. Миновала Матарета, подошла прямо к Ерету.

— Ерет! — вскрикнула, руки к нему протянула с мольбой. — Ерет! Возьми меня с собой!

— Ты все слышала?

Она утвердительно кивнула.

Ерет насупил брови, руки у него тревожно дернулись. Он бросил взгляд на Матарета, словно тот своим присутствием мешает разговору.

— Возьми меня с собой! — повторила Ихазель. — Я хочу к Победоносцу!

Глаза у нее вспыхнули, отблеск надежды явился на бледных ланитах, сожженных внутренней горячкой.

Ерет отвернулся:

— Поручили тебе шерна стеречь, вот и стереги. Хватит с тебя одного, закованного.

Ихазель ахнула.

— Ерет! — позвала она.

Но тот, не оглядываясь, уже вышел из собора.

Повесив голову, Ихазель некоторое время не двигалась с места. В голове кружился бешеный вихрь мыслей. В груди звучал словно бы радостный гимн: вдруг Победоносец — такой же человек, как и она! И в то же время ныла тупая боль, словно душу опустошили неведомо зачем.

Она затравленно огляделась по сторонам. От внутренней опустошенности еще сильнее подавляла пустота места, где стояла, пустота огромного, покинутого людьми собора. Ихазель безотчетно припала к основанию одной из колонн в промежутке между двумя каменными кадильницами.

Кадильницы были пусты и холодны. Давным-давно никто не бросал благовонной смолы в медные чаши, где среди пепла чернели угольки, когда-то священные. А по стволу колонны тянулся темный след от дыма, который в былые времена круглыми сутками возносился отсюда к потолку.

Удивленными, широко открытыми от испуга глазами обвела эту пустоту Ихазель, словно нынче впервые заприметила и обратила внимание.

— Как же это было? — сама себя не слыша, зашептала она. — Как же это было? Как же это было?

Вспомнились детские сны, явился светлый образ пришельца с Земли.

— Где он сейчас?

В ушах зазвучали слышанные недавно ехидные речи:

«Всю равнину вдоль и поперек разорил ваш победоносец, и вот подступил он к высоким горам, остановился и не знает, что делать».

А потом:

«Весь род людской будет нашими слугами. Кроме той, которая пожелает стать госпожой и по доброй воле последует за шерном…»

— Нет! Нет! Нет! — мятежно и отчаянно заголосило в ней что-то.

Воздела Ихазель белы руки из опавших темно-лиловых рукавов.

— Ерет! — запричитала в голос, хотя вокруг давно никого не было. — Смилуйся, Ерет! Возьми меня с собой! Я к Победоносцу хочу! Не оставляй меня здесь, меня шерн морочит! Глаза у него не закованы! Хочу к Победоносцу! Хочу видеть, хочу знать, что он сильнее, что он…

Она упала на колени, потом лицом на пол, так что звякнули о камень дорогие ожерелья на шее.

Солнце, засеребревшее в туманной дымке, еще светило в собор, но уже слышался гром накатывающейся грозы, грохотал, могучий и страшный. Ихазель лежала, не шевелясь.

«Вот лопнул свод надо мой, — трепетала мысль, — вот колонны валятся, вот швы разверзаются каменные… И да свершится! Да свершится! Пусть рухнет весь мир и меня под обломками похоронит!»

Новый раскат грома сотряс стены, свет проглоченного тучами солнца внезапно угас. Ихазель тихо плакала…

Тем временем Матарет, распрощавшись на паперти с Еретом, которого позвали к первосвященнику, задумчиво брел куда глаза глядят. На углу какой-то улицы чуть не налетел на Роду. Глаза у Премудрого сияли, побитое лицо светилось радостью. Завидя товарища, Рода остановился и и во весь голос воскликнул:

— Матарет, ты знаешь?

Но тот вместо ответа шагнул вперед и крепко взял Роду за локоть.

— Собирай тех, кто с нами едет, — сказал Матарет. — Мы выступаем сию же минуту!

— Ты спятил! — ахнул Рода. — Ты глянь!

И указал рукой на небо, откуда на опустевшие улицы прыгнул ветер, нацелившийся сорвать одежду с двух людишек, единственных, кто не спрятался еще от грозы.

— Мы выступаем сию же минуту! — повторил Матарет.

Решительный, почти властный тон, которого от него никто никогда не слышал, как громом поразил Роду. Он окинул сотоварища изумленным взглядом, не зная, как поступить. А Матарет, заметив эту растерянность, усмехнулся:

— Премудрый, ты велик, я почитал тебя и буду почитать до конца дней, но поверь: мы не можем терять ни минуты. Знаю, что говорю…

Лило как из ведра, небо словно растворилось в воде, когда одиннадцать завернувшихся в плащи людей, крадучись, выскользнули из городских ворот с небольшой упряжкой собак, держа путь по древней дороге в Полярную страну.

— А если я не разрешу тебе собирать подкрепление? Ерет медленно вскинул голову и глянул первосвященнику в лицо.

— Тогда мне придется собрать его без разрешения, Ваше Высочество, — спокойно, но твердо ответил он.

Элем засмеялся.

— Ты мне нравишься, парень, — сказал он. — Это я так, ради интереса. Подкрепление отправится нынче в ночь.

— Знаю.

— Победоносцу такие, как ты, нужны как воздух. Что бы он без вас делал?

— Разрешите удалиться, Ваше Высочество.

— Постой. Расскажи еще что-нибудь. Тебя слушать — одно удовольствие.

— Я рассказал вам все, Ваше Высочество.

Первосвященник подошел поближе и уставился на Ерета пронзительным взглядом неподвижных черных глаз.

— Значит, бьетесь и побеждаете, — нарочито медленно сказал он.

— Да.

— И все благодаря Победоносцу?

Ерет молчаливым кивком подтвердил.

— Так что, не будь с вами Победоносца, — гнул свое Элем, не сводя с Ерета глаз, — из похода ничего не вышло бы?

— Точно так. Без Победоносца мы шагу не ступили бы.

— Даже если бы имели огненный бой?

Ерет невольно тряхнул головой и посмотрел на первосвященника. Сразу не ответил. Закралась мысль, что, может быть, в этом случае…

— Огненный бой у нас от Победоносца, — громко и с некоторой поспешностью сказал он.

— Да, вот и заимели огненный бой… От Победоносца, — медлительно повторил Элем как бы в рассеянности.

— Ваше Высочество… — Ерет снова глянул на дверь.

— Внучку Крохабенны видел? Как она? — спросил первосвященник, внезапно сменив тему и тон.

Ерет помрачнел. Насупился и промолчал. А Элем продолжал с дружеской улыбкой:

— Я тут подумал и решил прежний дворец совсем за ней оставить. Не Победоносца ради, какое ему до этого дело? А в память о ее знатном роде. Ей до сих пор Победоносец — один свет в окошке? Даже сейчас, когда его здесь нет?