Ежи Жулавский - Лунная трилогия: На серебряной планете. Древняя Земля. Победоносец

Обход оказался труден. Продвигались медленно между замшелыми глыбами по скользким, влажным косогорам, никогда не видевшим солнечного света. От каждой расщелины веяло холодом, усталые путники порядком продрогли. А на открытом ровном пространстве, не располагая биноклем, нельзя было высмотреть ничего похожего на местность, где могла находиться желанная цель.

Несколько десятков часов ушло на изнурительное блуждание по бездорожью, по камням, через заросли непомерно разросшихся хвощей, мясистые стебли которых хрустели под ногами, и только после того, как большая часть полуокружности низины осталась позади, глазам явились пологие лысые холмы, где некогда располагался могильник Братьев в Ожидании.

На вершинах, видимые снизу, чернели огромные глыбы, в свое время служившие опорой сидячим трупам. По совету Матарета от дальнейшего маршрута косогорами отказались и решились на рывок по верхам, положившись на то, что среди древних могильных камней малочисленную группу трудно будет заметить со стороны.

Наверху их ослепило багровое солнце, ползущее над Великой пустыней в сторону Земли, узким серпом висящей над самым горизонтом.

Кроме Роды и Матарета, только один из участников похода прежде видел Землю, когда его еще ребенком родители взяли с собой в Полярную страну, совершая паломничество к Братьям в Ожидании. И теперь вся группа замерла в молчаливом восхищении, глядя на острый серебристый серп, врезающийся в небо, в той стороне почти черное.

Какая-то внезапная робость, а точнее сказать, дрожь страха, охватила людей. День за днем, отрицая все «небылицы» насчет Земли, они постепенно и бессознательно начали считать небылицей и ее самое и теперь, неожиданно увидев ее на небосводе, огромную, светящуюся, ощутили невольный изумленный трепет. А тот, кто видел ее ребенком, безотчетно поднял ко лбу правую руку, чтобы осенить себя знамением Пришествия.

Но вовремя опомнился и пристыженно огляделся по сторонам, не запримечен ли его подозрительный жест. Однако на него никто не обратил внимания. Все молча смотрели на Землю, пока в тишине не прозвучали слова Роды:

— Ну, что ж, вполне естественно, что возникла эта сказка. Даже более того, странно было бы, если бы она не возникла…

Начал Рода неуверенно, будто отговаривался, а то и оправдывался, но, избавленный от могучих чар звуком собственного голоса, продолжил с обычной напористой самоуверенностью:

— Чтобы возвыситься в собственных глазах над собственным ничтожеством, которого не может не ощущать, человек охотно ищет себе более высокое начало, чем окружающая действительность. И я вовсе не удивлюсь, если окажется, что сказка о нашем земном происхождении старше нашего изгнания из рая, обратный путь в который мы сейчас ищем. Вполне возможно, что там, в блаженных городах, скрытых в недрах пустыни, долгими ночами при серебристом свете Земли людям снилось, что они сошли на Луну с этой пустынной и безжизненной звезды, которая так легко завораживает взгляд поистине удивительной красотой.

Он долго еще продолжал в том же духе, а ученики и спутники почтительно слушали, изо всех сил стараясь вымучить в себе безразличие к пленительному зрелищу.

Рода вытянул руку:

— Взгляните на эти глыбы вокруг и подумайте об удивительном человеческом безумии. Инстинкт самосохранения и стремление к единственно мыслимому счастью, к лунному счастью, временами не в силах противостоять мысли, ложной, однако способной заставить человека действовать вопреки естеству. Многие поколения проводили жизнь в этом сыром погребе, молясь безжизненной серебристой звезде, и многие поколения взирали мертвыми глазами, опершись спинами об эти камни, на ее переменчивый диск, дожидаясь вместе с живыми посланника оттуда, так называемого «Победоносца»…

— А может, он и впрямь явился, — погруженный в мысли, вполголоса проговорился Матарет.

Рода расслышал и мгновенно повернулся на голос:

— С Земли?

Воцарилось молчание. Матарет долго медлил с ответом, наконец тряхнул головой и усмехнулся:

— Нет. Что ни говори, а все же это невозможно.

Рода открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался вскрик одного из их сотоварищей:

— Машина!

Все вздрогнули. Те, кто присел было, вскочили и бросились к счастливчику, который указывал пальцем в сторону сумрачной низины. Люди сбились в кучку и, напрягая зрение, силились разглядеть желанную цель похода.

И разглядели. Машина стояла у подножия холма на лугу, издали похожая на сверкающий каменный зубец, полускрытый зеленью. Охраны не было видно. Неподалеку просматривалась какая-то развалюха, подобие пастушеской хижины, тоже наполовину скрытая в кустарнике.

В голове не укладывалось, что караул размещается в таком убогом строении.

— Видимо, караульные прячутся в подземном укрытии возле самой машины, стеречь которую их послал Победоносец, — вслух рассудил Рода. — Если их не удастся захватить врасплох, бой предстоит нешуточный.

Посовещались и сразу же начали спуск. Шли цепью врассыпную, каждый, пряча под одеждой заряженное оружие, сам выбирая себе путь, используя складки местности, глыбы и расщелины в качестве укрытия, чтобы до времени не попасться на глаза зорким караульным, несомненно наблюдающим окрестности. Ползли по-пластунски, приостанавливались, затаив дыхание, когда нечаянно задетый камень скатывался вниз, способный привлечь шумом внимание караула.

По плану Роды Премудрого каждому полагалось незаметно подобраться к машине как можно ближе, а потом по сигналу, данному свистком, пойти в атаку. Свисток был у Матарета. Он один не прятался, а шел во весь рост по направлению к хижине, отвлекая на себя внимание часовых.

Прошло около часа. Рода подполз к машине настолько близко, что до цели оставалось меньше сотни шагов. Спрятался в густой траве, выросшей на том месте, где сгорели тела умерших членов монашеской братии, и, дрожа всем телом, стал дожидаться условного сигнала. Угнетало и расстраивало, что противника нигде не видно. Время от времени Рода осторожно приподнимал голову над жирными суставчатыми стеблями, тревожным взглядом оценивая расстояние, которое отделяло его от машины. Там никого не было, вокруг было пусто, ни малейших признаков присутствия живой души. Нетоптанная зелень стояла стеной. Кроме развалюхи, по ту сторону машины не было видно ничего похожего на приют для человека.

Наконец Рода увидел Матарета. Тот шел, по колено в траве, по направлению к развалюхе и с удивлением оглядывался по сторонам. Было видно, как он приостанавливается, выбирая, куда поставить ногу. Так Матарет дошел до самой хатки и постучал кулаком в закрытую дверь. Отворили не сразу. Кто отворил, Роде из укрытия не было видно, видна была только спина Матарета, который оживленно разговаривал с кем-то находящимся внутри. Через некоторое время Матарет отошел от двери и уселся на камень у стены. А из хатки вышла женщина и принялась что-то объяснять ему, указывая пальцем на машину.