Ант Скаландис - Джинсомания

Ант Скаландис

Джинсомания

- А знаете, что я предлагаю? - сказал Разгонов, обращаясь сразу ко всем, кто его слушал, стоя в длиннющей очереди к дверям магазина. - Я предлагаю государственную спекуляцию.

- То есть в каком это смысле? - спросил молодой, но лысеющий мужчина, поправляя очки на небольшом вздернутом носу и морща лоб. Должно быть, он его очень часто морщил, и кожа от этого стала вскладку.

- А вот в каком, - начал объяснять Разгонов. - Со спекуляцией нельзя бороться так же, как с воровством или бандитизмом. Спекуляция - это преступление, при котором нет потерпевшего. Если, конечно, говорить не о надувательстве, а о "честной" спекуляции, спекуляции с открытыми картами. Ведь покупатель тоже доволен сделкой и, естественно, будет покрывать спекулянта. А значит, есть лишь один метод. Государство должно взять спекуляцию в свои руки. Выброси в книжные магазины сборники фантастики по десять-пятнадцать рублей, детективы, популярную классику, библиотеку приключений, зарубежный роман - по двадцать, по двадцать пять, по сорок рублей, а Булгакова - так и по полсотни - ведь тихо станет на Кузнецком, пусто, как в праздничный вечер. Выброси во все универмаги кроссовки по восемьдесят рублей, японские куртки по триста, джинсы по двести, ботинки и туфли модные по сто рублей, ну, что там еще... - и тихо станет в Малаховке. И нечего станет делать спекулянтам. Ну, разве я не прав?

- Так это же принцип свободного рынка, принцип капиталистической экономики, - солидно заметил хорошо одетый бородач с ироничным взглядом глубоко посаженных глаз. - Для социализма этот принцип не подходит.

- Но я же не на хлеб предлагаю цены поднимать, - обиделся Разгонов, - а на предметы роскоши, да и не роскоши даже, а на предметы дефицита, и дефицита, по большей части, неоправданного.

- Дело не в этом, - вмешался лысеющий молодой человек с морщинистым лбом. - Принципы свободного рынка, социалистическая экономика - это все отвлеченные понятия, а вы попробуйте порассуждать практически. Подумайте, так ли уж многие покупают дефицит у спекулянтов. Ну вот хотя бы те же джинсы, за которыми мы с вами стоим, все ли покупают их за сто пятьдесят-двести рублей. Подумайте, какому-нибудь директору гастронома нужно переплачивать за штаны, если директор универмага в лучших друзьях у него ходит? Так ведь они взвоют, эти директора гастрономов, когда вы госцену на джинсы поднимете...

...Отдаленный неясный гул, напоминающий шум прибоя, накатил из-за площади, а спустя минуту в холодном воздухе между низким серым небом и черным от воды асфальтом зависли яростные проклятья, выкрики лозунгов, вопли протеста, песни и топот шагов. Толпа вступила на площадь. Это вышли на демонстрацию директора гастрономов. Они несли в руках большие кровоточащие куски сырого мяса и транспаранты: "Наши сердца обливаются кровью, как это мясо!" "Нет - дорогим джинсам! Да - джинсам дешевым!" "Даешь джинсы по цене мяса: американские - два рубля за килограмм, неамериканским - рубль девяносто за килограмм!" За директорами шли товароведы, кассиры и мясники в прорезиненных, обагренных кровью фартуках. Некоторые держали в окровавленных волосатых ручищах огромные топоры. Иногда на топорах болтались джинсы, презренные, обреченные на смерть джинсы за двести рублей по госцене. Следом за мясниками шли директора мебельных магазинов с одеревенелыми лицами, и директора магазинов "Хрусталь" со стеклянными от ужаса глазами, и бледные до белизны мелованной бумаги директора магазинов книжных, а директора магазинов "Свет" смотрели наэлектризованными взглядами, и их красные от ярости лица, казалось, светились в этот хмурый день, как лампы в фотолаборатории. Шли ювелиры, на щеках которых сверкали бриллиантами слезы. Шли директора овощных баз, бережно завернув в дорогостоящие джинсы большие, чистые, белые кочаны капусты. "Не будет джинсов - не будет капусты!" провозглашали они. Завершали шествие директора универмагов. Директора универмагов шли молча, понуро опустив очи долу, но их огромный плакат был виден издалека: "Прекратите грабеж! Подумайте о наших детях!"

Демонстрация вышла на площадь...

Было такое впечатление, что очередь совсем не движется, хотя от дверей то и дело отходили счастливые обладатели полиэтиленовых пакетов с продукцией итальянской фирмы "Риорда". На ладони у Разгонова значился синий номер 529. Внезапно по очереди прокатился шум. Девушка в красной кофточке объявила, что синие номера недействительны, и во избежание путаницы все теперь должны занимать места в соответствии с номерами зелеными. Обделенные зелеными номерами обиженно загудели. Девушка пошла вдоль очереди с зеленой ручкой. К ней поворачивались с протянутыми руками, как к благодетельнице или святой. Разгонов забеспокоился, как бы эта "зеленая реформа" не отбросила его еще человек на десять назад.

- Все это ерунда, - вмешался в разговор длинный прыщавый парень с неопрятной копной пегих волос. - Не надо никаких государственных спекуляций. Скоро весь этот джинсовый психоз кончится сам собою. Скоро джинсы будут повсюду и даже начнут дешеветь. Уж сейчас, заметьте, с джинсами стало гораздо легче.

- Но это только в Москве, - возразила симпатичная черноглазая девчушка с зеленым номером на ладони, - а в других городах ничуть не лучше.

- Лиха беда начало, - говорил длинный, - я вас уверяю, скоро джинсов будет полно.

- Скоро джинсы будут расти на деревьях, - съязвил лысеющий очкарик.

...Джинсы росли на деревьях. Была осень, и порывы ветра, безжалостно налетевшего откуда-то с севера, обрывали с качающихся веток пристегнутые к ним кнопочками штаны и гнали по мокрым дорожкам парка. Джинсы цеплялись за кусты, повисали на нижних ветвях, покрывали собою закрывшиеся до весны киоски, лавочки и урны, забивали решетки сточных колодцев, и дворники сгребали их по утрам в большие грязные кучи, чтобы переправить потом в унылые серые контейнеры мусоросборника. Грустные полуоблетевшие деревья "Джордане" блестели в тумане хромированными пластиночками своей коры; печальные по осени деревца "Монтана" переливались золотыми бляшками; сверкали пятиконечными звездами деревья "Голден стар"; величаво стояли упрямо синеющие гиганты "Лэвис", они облетали позже всех; радовали глаз разноцветьем убранства деревья "Ренглер"; ветви совсем уже голых деревьев "Кит Карсон", "Авис", "Милтонс" сплетались в надписи: "Стирать отдельно от других вещей", "Хлопок - 100%", "Во время стирки происходит естественная линька"... Мятые, слегка вытертые джинсы "Элтон" прибило ветром к ногам Разгонова. А над головой его влажно шелестели тяжелые от дождя штанины на ветках дерева "Тэксас". "Что может быть прекраснее осенних падающих джинсов?" - подумал Разгонов...