Бернард Вербер - Микролюди

– Что такое человеческое существо?

С мраморной трибуны зала пленарных заседаний ООН Давид Уэллс обращается к присутствующим.

Он в фиолетовом костюме, фиолетовой рубашке и фиолетовом галстуке более темного оттенка. На лице видны следы ожогов и ссадин, полученных в сражении при Пюи де Ком. Руки покрыты волдырями и царапинами.

Перед ним представители 199 наций, образующих земное человечество. Зал кажется ему огромным, он робеет от устремленных на него взглядов.

Молодой человек делает паузу, чтобы подчеркнуть свой вопрос, который долгим эхом отзывается во всех микрофонах.

– «Кто может, по вашему мнению, называться человеческим существом?» – вот вопрос, с которым я обращаюсь к каждому из вас лично. В Древнем Риме женщины, рабы и чужеземцы не имели статуса человеческого существа. Их можно было убить, не считаясь при этом преступником. Позже, во времена первопроходцев, первобытные африканцы, американские индейцы, туземцы, живущие в лесах, тоже не имели права на это слово из трех слогов: «че-ло-век»…

Он поправляет галстук, смотрит на собрание, старается подобрать точные слова, чтобы выразить свою мысль.

– Долгое время это название было выборочным. А потом человеческая семья расширилась, и стали считать, что женщины, рабы и чужеземцы (возможно, не в таком порядке) – это существа, обладающие достоинством, заслуживающие уважения и равенства возможностей. Теперь это очевидно для каждого из нас. Однако сколько понадобилось смертей, боли и сражений, чтобы к этому прийти!

Он выдыхает, старается выровнять дыхание, берет стакан с водой и залпом выпивает.

Зал напряженно слушает.

– Расширяя семью человеческих существ, не человек возвышает «претендента на звание», а просто человек возвышается сам. Так как каждый раз, когда он принимает новых себе подобных, человек обогащается этой разностью…

Давид снова делает паузу, чтобы мысль проникла в умы слушателей, затем продолжает:

– Но как только новая категория получила признание, появляются новые кандидаты. Среди самых последних такие. 1. Клоны. Когда искусственно создают копию человека, совершенно идентичного биологического близнеца, заслуживает ли он звания человека? 2. Зародыши. С какого момента убивать их считается преступлением? Через девять месяцев, шесть месяцев, три месяца, час, три секунды после оплодотворения? С какого момента делящаяся клетка считается наделенной разумом, сознанием, душой и ее можно считать человеком?

Гул поднимается от рядов, где сидят страны, принявшие законы о запрещении абортов.

– 3. Люди в состоянии комы. Если человек находится в коматозном состоянии несколько лет, не говорит, не двигается, его жизнь поддерживается инъекциями, искусственными легкими и сердцем, это все равно человек?

Теперь реагируют представители тех стран, где принимались соответствующие законы.

– 4. Роботы. Андроид, думающий совершенно так же, как мы, ведущий себя, как мы, даже получивший такое же воспитание – а с недавнего времени способный осознавать собственное «я» и воспроизводить себе подобных, как Азимов 002 моего друга Фрэнсиса Фридмана, – это человеческое существо?

На этот раз зал смеется и шикает.

– А почему бы тогда не стиральные машины и тостеры? – бросает кто-то.

И слушатели смехом поддерживают смутьяна.

Давид не дает себя сбить:

– Поверьте мне, придет день, когда вы столкнетесь с этим вопросом, который теперь вам кажется чистым бредом или научной фантастикой. Однажды среди нас появятся роботы-безумцы, влюбленные роботы, возможно, мы столкнемся с сексуальностью машин. Я доверяю моему коллеге доктору Фридману, который подводит нас к этой проблематике. И тогда что вы им скажете? Вы не такие, как мы? Вы – низшие существа? Вы – только подвид, предназначенный для того, чтобы нас обслуживать и молчать?

Отовсюду доносятся насмешливые высказывания. На этот раз Давид не может их игнорировать, он ждет, когда вернется тишина.

Он понимает, что, если хочешь, чтобы тебя слушали, следует делать паузы между фразами, чтобы они лучше воспринимались.

– Сегодня я пришел сюда, чтобы представить вам нового кандидата на завидный статус человеческого существа. Его инициалы МЧ, что означает Микрочеловек. С недавнего времени у нас появилась привычка называть их так, как звучат эти инициалы: Эмче. Для нас, ученых, их имя – ХМ, хомо метаморфозис. Преобразованный человек, но все же человек…

Снова некоторые слушатели выражают свое недовольство. Но французский ученый сохраняет хладнокровие и продолжает:

– Микролюди во всем схожи с нами. Они подходят под определение антропологов: млекопитающие, двуногие, на руке пять пальцев, большой палец отведен в сторону, глаза подвижные, смотрят вперед, способны воспринимать рельеф. Всеядны, развитая кора головного мозга, способная к абстрактному мышлению, и я добавлю: врожденная чистоплотность, способность применять орудия труда, разговаривать и рассуждать…

У Давида пересохло горло, и он делает глоток воды.

– Один французский автор, имя которого я забыл, перечислил то, что отличает людей от животных, это: 1) юмор, 2) любовь, 3) искусство. Думаю, здесь можно использовать эту же тестовую решетку. Прожив с ними, я могу вам гарантировать, что Эмчи шутят, смеются, у них есть чувство юмора, они могут даже смеяться над собой. – Давид чувствует, что зал настроен скептически, и уточняет: – В последнее время объектом для их шуток стали… мы. Например, я могу вам рассказать одну их шутку.

На этот раз зал слушает внимательно.

Лучшим способом привлечь внимание , думает Давид, остается простая шутка . И, приберегая эффект, он медленно произносит:

– Это загадка… «Какое животное вырастает быстрее всех? Ответ: жена большого человека. Вечером муж говорит ей: “Спокойной ночи, моя крошка”. А наутро: “Вставай же, толстая корова”».

Некоторые улыбаются. Другие смеются нервным смехом, чтобы скрыть смущение, женщины раздосадованы, но напряжение в зале несколько спадает.

– Думаю, что эта шутка появилась от просмотра наших телепередач. У них же… понятие сексизма, или женоненавистничества, не имеет смысла, поскольку, как вы знаете, у них большое преобладание женщин.

Снова по залу пробегает шумок. Давид тут же жалеет, что напомнил об этом различии, которое отталкивает некоторые нации, исповедующие культуру мачизма.

– Затем любовь, – продолжает он. – Как убедиться, что какой-то вид способен на иррациональное чувство, называемое любовью? Под этим словом я понимаю, конечно, не инстинкт размножения или удовлетворение сексуальной потребности, а абстрактное эмоциональное состояние, вызываемое чувством. Я много за ними наблюдал: Эмчи любят своих детей, они любят друг друга и могут любить некоторых Великих. Во всяком случае, живя с ними, у меня было ощущение, что отдельные Эмчи меня любят. Приведу пример. Я отмечал свой день рождения среди них в пещерах Пюи де Ком, и они дарили мне подарки не только потому, что знали, что это в традиции у Великих, но и чтобы доставить мне удовольствие, и доставить мне удовольствие было удовольствием для них. Вы понимаете меня? Их чувствительность, хотя сейчас утверждают обратное, приводит к выражению чувств. По утрам Эмчи целуются. Ничего сексуального, так они показывают свое расположение. У Эмчей есть то, что можно назвать брачной демонстрацией. Несмотря на то что мужчин мало, они разговаривают перед тем, как заняться любовью, дарят цветы, подарки. То есть, как мы говорим, ухаживают. Но не буду скрывать, поскольку молодые люди в меньшинстве, их редко отвергают.