Энди Лэйн - Декалог 3: Последствия

Калун надпил немного из стакана и вздохнул:

— Вымирающее сообщество, пытающееся перебиться тем, что вырастает на безжизненной почве, в то время как Верховный Жрец и его служители в Храме отъедают морды. Такое вот, вкратце, мнение в этих краях.

— В Храме? Это то большое здание? Оно не производило впечатление религиозного.

— Именно оно. Уже пять сотен лет, как мы умираем в его тени; кто-то покидает Хотампу в поисках лучшей жизни, кто-то умирает от голода или болезни, а кого-то «вербует» Верховный Жрец. Я думаю, что не пройдёт и двух лет, как Хотампа превратится в брошенную кучу ржавеющего железа.

— А что находится в Храме?

— Сплайн, — сказал Калун. — Всемогущий, капризный, опасный… Из тех, кто его видел, никто не остался в живых, так что рассказывать некому. Но Уллий, Верховный Жрец, держит его в своей хватке. Сплайн слушается его: люди исчезают, посевы сохнут и умирают, и всё это из-за Верховного Жреца и его Сплайна.

— И поэтому вы боитесь против него восстать? Потому что боитесь какого-то загадочного бабая?

У Тёрлоу появилась идея; правда, его осторожность напоминала ему, что именно за такое бунтарство его в своё время сослали с Триона на Землю.

— Что? — спросил Калун.

— У общества в такой ситуации есть только два выхода: умереть или восстать. В Хотампе же явно нет никого, достаточно храброго, чтобы встать против этого Верховного Жреца.

Калун вскочил на ноги:

— Вы на что намекаете, Тёрлоу? Что мы все трусы?

— Ну, я тут, конечно же, недавно, но всё выглядит именно так.

Вот, это должно вызвать реакцию. Впрочем, Тёрлоу не подумал, что за такие слова его могут схватить за горло.

— Среди нас есть группа людей, которые не согласны сидеть и смотреть, как гибнет наше общество, — прорычал Калун. — Мы регулярно ходим на разведку в Храм, высматриваем слабые места, проходы. Мы можем потягаться с Верховным Жрецом.

Он отпустил Тёрлоу.

— И когда ближайшая разведка? — хрипя, спросил Тёрлоу.

Калун улыбнулся:

— Сегодня ночью. Хотите присоединиться?

В сумерках Хотампа стала ещё более мрачной, если это было возможно. Мрачная, холодная, и пустая, словно скелет; освещённая слабым светом двух маленьких лун, который лишь изредка пробивался сквозь затянутое дымкой ночное небо.

— А откуда берётся энергия для Сплайна? — спросил Доктор у Калуна, когда они шли к Храму.

Он хотел воспользоваться природной открытостью Калуна, чтобы лучше войти в курс дела перед встречей с Уллием. «Предупреждён — значит вооружён» — разумный принцип, в чём Доктор убеждался много раз.

— От устройства под названием тахионный замедлитель. Слышали о таком?

Доктор, разумеется, знал, что это такое, и знал, что наличие этого устройства на Гераклите было так же невозможно, как и создание сплайна. Впрочем, это объясняло зелёное свечение — черенковское излучение. Покойный посол явно чертовски повлиял на нормальное развитие этой цивилизации, предоставив им технологии и оборудование, опережавшие на несколько веков то, что они были способны открыть сами. Впрочем, возможно, он действовал по принуждению; Доктор вспомнил, как бедного Эрато использовали на Хлорисе.

— Доводилось слышать. Полезная штука.

Свернув за угол, они оказались у больших мрачных ворот, по верху которых шла колючая проволока. Коренастый мужчина в коричневой униформе вышел из тени навстречу с протянутой рукой.

Вручив охраннику пропуск, Калун указал на Доктора:

— Со мной посетитель, Крус.

Сказав «угу», охранник открыл ворота.

Даже это не понравилось Доктору; жители Гераклита просто не отдавали себе отчёта в том, насколько важен Сплайн, если позволяли заходить посетителям на основании слов рядовых сотрудников. Если бы сонтаране решили их атаковать — а они бы с радостью заменили свои неэффективные осмотические проекторы на Сплайн — они бы даже вспотели. Впрочем, сонтаране и не могли потеть.

После непродолжительного пути по невзрачной местности Доктор и Калун зашли в сам Храм. Монотонность серой каменной стены нарушал тоннель, освещённый изнутри редко расположенными лампами. Отсутствие там охраны уже не вызывало удивление.

— Моё рабочее место на четырнадцатом этаже, — сказал Калун, когда они зашли в тоннель. — Реле тахионно-хрононного потока, — добавил он.

Открытую натуру этого человека Доктор мог объяснить лишь восторгом от того, что Доктор прибыл с другой планеты; если близость Уллия к этому «Послу» сделала его спасителем Гераклита, то вдруг похожая судьба ждёт также и Фэсла Калуна?

— А у Уллия?

Они подошли к лифту, и Калун вставил в щель свою карточку.

— Профессор на самом верху; его кабинет возле самого помещения Сплайна.

Понятное дело, — подумал Доктор. Безумные учёные всегда обожали иметь возможность торжествовать по поводу своих предстоящих триумфов в окружении своих последних изобретений. А судя по тем фактам, которые ему пока что удалось узнать — загадочная гибель разбирающегося в технологиях пришельца, грубое пренебрежение законами причинно-следственных связей — Уллий, возможно, почувствовал бы себя своим человеком рядом с Давросом, Грилом и Уиттэкером.

Пока они ждали лифт, Доктор размышлял над тем, как ему поступить. Чем больше он узнавал о Сплайне, тем сильнее убеждался, что Уллия нужно остановить. Это было путешествие во времени, целью которого была нажива — прямое нарушение кодекса повелителей времени. И хотя Уллий, возможно, никогда и не слышал о повелителях времени, такое нарушение не мог проигнорировать даже такой бывший галлифреец как Доктор.

Как сказала бы Тиган, пора надеть ежовые рукавицы.

С наступлением темноты Хотампа навевала ещё большую депрессию. К Тёрлоу и Калуну присоединились ещё восемь человек. Все они были одеты в чёрное, на лицах были намотаны чёрные шарфы, из-под которых выглядывали только глаза.

— Мы изучаем степень защиты свалки, — объяснил Калун. — Возможно, через неё мы попадём вовнутрь быстрее, чем нас заметит милиция.

— А что это за свалка? — спросил Тёрлоу, и все тут же посмотрели на него.

Ему не в первой было быть аутсайдером.

— Свалка, она и есть свалка, — сказал Крус, ещё один член отряда. — Когда являются дары Сплайна, они не всегда полезны. То, что жрецам не нужно, выбрасывают на свалку.

Калун объяснил про дары. Внутри храма, оказывается, материализовывались разные вещи: еда, одежда, и другие вещи, которые Верховный Жрец считал неважными. Еда и одежда использовались для того, чтобы содержать рядовых жрецов, а остальное выбрасывалось. Для Тёрлоу это звучало довольно обыденно — телепорты использовались на всех цивилизованных планетах. Но для примитивной расы на Гераклите это казалось чудом.