Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный

Я должен был увидеть, что случилось внизу. Ведя на поводу Хику, я шёл вдоль горного хребта на краю долины по направлению к Кулаку Великана. Обширные пространства были полностью опустошены — деревья и кусты были вырваны с корнем. Там, где они росли, остались лишь глубокие шрамы на теле земли. Так очевидны были эти следы разрушений, что я отчасти приготовился к тому, что мне предстояло увидеть в самой долине, но всё оказалось гораздо хуже.

Часть крепости еще стояла, но это было уже не целое строение. Вокруг нее была вода — море воды, на поверхности плавали какие-то обломки, может кораблей, а может остатки домов. Все было настолько переломано, что с уверенностью ничего нельзя было утверждать. Вода пришла с востока — море поглотило большую часть Ульмсдейла.

Спасся ли кто-нибудь? Я не видел никаких признаков жизни. Всё селение скрылось под водой, виднелись только несколько крыш. Значит те, которые так безрассудно обратились к могущественным силам, просчитались. Может, они тоже погибли во время этой ужасной бури? Я понадеялся на это. Но то, что Ульмсдейл погиб, было несомненно. Ни один человек не сможет жить тут в дальнейшем. Я был уверен, что море не вернет того, что захватило. Если пришельцы надеялись использовать Ульмсдейл в качестве плацдарма, то они просчитались.

Я отвернулся от того, что некогда было крепостью. На мне оставался ещё один долг. Я должен был узнать, что случилось с Джойсан, и помочь ей. А затем… затем меня ждали бои на юге.

И я направился прочь от Кулака Великана, не в силах более смотреть на уничтоженную долину. Сердце у меня щемило, но не из-за того, что я что-то потерял. Нет! Я никогда не ощущал себя владельцем Ульмсдейла, но это была земля моего отца, которую он любил, и за которую не пожалел бы жизни. Я шел и проклинал про себя тех, кто сделал это.

Мы стояли под луной на каменных плитах. На моей груди светился грифон. Торосс выскользнул из моих рук и свалился на землю. Я опустилась возле него на колени и подняла рубашку, чтобы разглядеть рану. Голова его лежала на моих коленях, и из уголка рта стекала тонкая струйка крови. Когда я увидела рану, то никак не могла поверить, что он смог пройти так далеко и всё ещё оставаться живым. Я понимала, что рана смертельна, но отрезала ножом кусок ткани и перевязала рану, чтобы остановить кровотечение. Правда, я не понимала, зачем это делаю: ничто теперь не могло помочь Тороссу.

Я ласково прижала его голову к себе. Только этим я могла облегчить ему наступление смерти. Он не пожалел своей жизни, чтобы я смогла жить. В свете луны и сиянии шара с грифоном я рассматривала его лицо.

Какие повороты судьбы свели нас вместе? Если бы я могла, я бы с радостью назвала Торосса своим мужем. Почему же я не могу?

В библиотеке Монастыря я прочитала множество старых книг, и в одной из них утверждалось, что человек живет не одну жизнь, а возвращается в этот мир в иное время, чтобы выплатить свой долг тому, кому чем-то обязан.

Следовательно, человек в каждой своей жизни связан с предыдущими жизнями нитями, которые не принадлежат данному времени, а тянутся откуда-то из далекого прошлого. Сначала Торосс явился ко мне, угрожая навлечь позор на наш род, желая увести меня с собой, настаивая на том, чтобы я нарушила священную клятву. И хотя я отвергла его притязания, он вернулся, чтобы умереть у меня на руках, потому что моя жизнь значила для него больше, чем его собственная. Какой же долг он мне выплачивал, если старые книги говорят правду? Или он возложил на меня долг, который мне тоже придется когда-нибудь выплачивать?

Голова Торосса шевельнулась. Я склонилась над ним и услышала его горячий шепот:

— Воды…

Вода! У меня не было ни капли. Насколько я знала, ближе реки воды не достать, а река находилась от нас очень далеко. Я выжала полы своего мокрого плаща и смочила его лицо, понимая, что этого ему мало. Потом, в мертвенно-белом свете луны, я заметила, что вокруг растут растения высотой с человека. На их мясистых листьях блестела роса. Я узнала эти растения, их мне как-то показывала дама Мат. Но только эти экземпляры были чересчур большими. Растения обладали способностью конденсировать на листьях влагу при наступлении ночи. Я положила голову Торосса на землю и направилась за неожиданным подарком судьбы. Я принесла ему воды, смочила губы и влила несколько капель в пылающий сухостью рот. Этого было, конечно, мало, ничтожно мало, но, может быть, эти листья обладали каким-нибудь лечебным свойством. Вероятно, так оно и было, потому что даже этих капель хватило, чтобы утолить жажду Торосса. Я вновь прижала его голову к себе, и тут он открыл глаза, увидел меня и улыбнулся.

— Моя… леди…

Я хотела остановить его, но не за то, что он сказал, а потому что ему нельзя было разговаривать. Он тратил на слова силы, которых и так оставалось мало.

Но Торосс не послушался меня.

— Я… знал… моя леди… с самого начала, когда… увидел… тебя, — голос его становился с каждым словом все тверже, вместо того, чтобы слабеть. — Ты очень красива, Джойсан, очень умна… очень… очень желанна. Но это… — он закашлялся, и струйка крови вытекла изо рта и потекла по подбородку. Я быстро вытерла кровь влажными листьями. — Но ты далека от меня… — Он долго молчал, но затем всё же продолжил: — Не из-за наследства, Джойсан, ты должна мне верить. Я умру с тяжелым сердцем, если ты думаешь, что я желал стать наследником Икринта. Я… я хотел тебя!

— Знаю, — заверила я его, и это было чистой правдой. Может быть, родственники и хотели, чтобы он женился на мне из-за наследства, но Торосс хотел именно меня, а не лордство. Мне было очень жаль, что я испытывала к нему одну лишь дружбу и сестринскую любовь. Не больше.

Он вновь стал кашлять и задыхаться. Говорить он уже не мог. Я решила, что должка облегчить его страдания, и солгать ему так, чтобы он мне поверил.

— Если бы ты остался жив, я стала бы твоей, Торосс. Он улыбнулся, и эта улыбка стрелой вонзилась в мое сердце.

Я поняла, что он мне поверил. Затем он повернул голову, прижался окровавленными губами к моей груди и затих, как будто уснул. Немного погодя, я бережно положила его и поднялась на ноги, оглядываясь по сторонам. Я не могла теперь смотреть на него. Я понимала, что мы попали в какое-то место, созданное Прежними, но не это было целью нашего пути. И остановилась я тут только потому, что не могла дальше нести Торосса. Теперь я решила исследовать это место.

Здесь не было стен, только каменные плиты под ногами, блестевшие в лунном свете. Неожиданно я заметила, что камни сами слабо светятся бледным сиянием, подобно свечению моего шара. Эти камни отличались от камней, из которых были выложены стены Икринта. Сияние, исходившее от них, слегка пульсировало, как будто камни дышали.