Евгений Филенко - Сага о Тимофееве (сборник)

А все остальное было пасть. Влажная, оранжевая, плотно утыканная белыми, как у кинозвезды, острыми зубами.

Очевидно, это был некрупный, но предельно хищный первобытный ящер вида «тарбозавр-батаар». За каким дьяволом его занесло в седьмой век нашей эры, оставалось только гадать. Судя по голодному трепыханию отвратительного зоба, тарбозавр был не прочь разрешить этот исторический парадокс в тесном контакте с такими же, как и он сам, нарушителями естественного течения времени. Не особо церемонясь, чудище поганое присело на гузку, а затем, оттолкнувшись задними лапами и хвостом, прыгнуло и разом преодолело половину расстояния до оцепеневших добрых молодцев.

И те рванули прочь во все лопатки.

Тарбозавр шумно обрушился на просевший такыр и снова взвился в воздух, но отчего-то не в ту сторону, в какую полагалось бы по уму. Это помешало ему немедленно расправиться с посягателями на Кощееву Мороку, где он властвовал безраздельно. Если бы Тимофеев с Фоминым имели возможность поразмыслить на этот счет, они догадались бы, что ящер в тумане потерял ориентировку. Но они удирали сломя голову, и одного из них поддавал под коленки чемодан, а другого долбила по спине машина времени, так что думать было некогда.

– Коля… – прохрипел Тимофеев, спотыкаясь. – Я больше не могу… Брось меня, я прикрою…

Чем именно собирался он прикрыть отход товарища, было положительно неясно. Вполне возможно, что паяльником.

– Витька… – выдохнул Фомин, волоча его за рукав. – Не смей… Вспомни о Свете… Она же тебя ждет…

Ящер издал охотничий вопль, сильно смахивающий на сирену «скорой помощи». В этот момент Тимофеев запнулся о собственную ногу и упал.

– Все, – сказал он обреченно. – Отбегался я. Прощай, друг…

Фомин, прерывисто дыша, опустился рядом с ним на колени.

– Я тебя не брошу, – заявил он. – Пусть попробует сунуться. Хоть один зуб да я ему выставлю.

Тарбозавр снова заголосил – на этот раз где-то совсем близко.

– Что ты тянешь?! – рассердился Фомин. – Ел бы уж скорее… Заблудился небось, чмо болотное?

Внезапно Тимофеев подобрал ноги и сел. Взгляд его прояснился.

– Слушай, – сказал он изумленно. – А что мы от него бегаем?

– По-твоему, это он должен бегать от нас? – устало усмехнулся Фомин.

– А почему бы и нет?!

18. Почему бы тарбозавру не убежать от Тимофеева

– Тимофеич, – ласково произнес Фомин. – Успокойся, вспомни что-нибудь хорошее. Умирать не так уж страшно, особенно если знаешь, что погиб за доброе дело и есть что вспомнить напоследок.

– Да с какой стати мне умирать?! – возмутился Тимофеев. – И тебе тоже? Мы, жители двадцатого века, – и отступим перед какой-то прыгающей мясорубкой?!

Фомин печально поглядел на него. «Сдали нервишки у парня, – подумал он. – А какой правильный был мужик…»

– Начнем с того, – сказал Тимофеев, – что в любую минуту мы можем сесть на ретромотив и вернуться домой. Я бы так и поступил, потому что невыносимо хочу есть и сейчас съел бы, наверное, не только все бутерброды, что наготовила Света, но и этого жабьего ублюдка вместе с хвостом, если бы он не брыкался. Но, с другой стороны, может нагрянуть Тахион и отобрать у нас ретромотив. И тогда спасать твою девушку Вику будут другие, а мы даже и не узнаем, справились ли они с этой задачей… Что ты смеешься, Николай?

Тот беззвучно, чтобы не дразнить рыскавшее в тумане чудище, хохотал и стучал себя кулаком по лбу.

– Идиот, – приговаривал он. – Салага… Кощеева морока… Да как же я не сообразил? Ведь пропал бы я без тебя ни за грош, с голыми руками полез бы на эту ходячую водонапорную башню!

– Ты садишься на место водителя, – распорядился Тимофеев, – внимательно смотришь по сторонам, и если мы окажемся в пределах досягаемости хлеборезки поганого чудища, давишь на клавишу «обратно». Фиг оно тогда нас пожрет. Но пусть твоя выдержка тебя не подведет, иначе все придется начинать заново. А я, пока он шастает вокруг да около, хочу попробовать смастерить одну штуковинку…

– Но здесь даже некуда включить паяльник!

– Не пальником единым сильны народные умельцы, – улыбнулся Тимофеев. – Есть еще такой метод крепления – скручивание.

Каждый занялся своим делом. Фомин настороженно озирался, держа палец на клавише, а Тимофеев за его спиной открыл чемодан и принялся там греметь. Что же до тарбозавра, то он продолжал рыскать в белесом мареве и недовольно взревывать.

В голову Фомину лезли всякие непрошенные мысли. Как нельзя некстати народилось сомнение в надежности темпоральной техники. А ну как нажмешь, а оно не сработает? Очень будет неприятно… И еще неизвестно, что там соорудит народный умелец Тимофеев. До сей поры не было случая, чтобы его игрушки не срабатывали. А вдруг именно теперь и приключится такой случай – когда сильнее всего нужно, чтобы он не приключился?.. И тому подобная дичь. Но за ней где-то в подсознании хоронилось какое-то неясное, незнакомое ощущение, оно-то и нашептывало Фомину недостойные его цельной натуры мыслишки. С некоторой брезгливостью Фомин понял, что это за ощущение: страх. Да, бывший морской пехотинец, прошедший огонь, воду и медные трубы, в данный конкретный момент слегка перетрусил. Ему в его богатой событиями биографии не доводилось еще сталкиваться с живым тарбозавром. Это вынуждало иными глазами увидеть привычных с детства героев народного эпоса, которые с утлым и ненадежным снаряжением выходили на всевозможных змеев, да еще и не по одному разу за сказку. Большого риска были люди… Фомин мысленно выругал себя крепко, по-морскому соленому, и приказал отставить. Не помогло. Зато сразу отпустило, едва он прислушался, как за его спиной Тимофеев урчит себе под нос какой-то пустяковый мотивчик: «Не динозавры мы, не ящеры, но сожалений горьких нет как нет…»

– Тимофеич, – сказал Фомин с нежностью в голосе. – Знаешь, на кого ты похож?

– На бродячий анахронизм, – промурлыкал тот, орудуя плоскогубцами.

– Нет. На ежика в тумане. Видела бы тебя Светлана…

В их сторону повеяло легким ветерком. Вонючие облака заколыхались, заструились…

– Так, – сказал Фомин досадливо. – Нашел-таки. Сюда чешет, – и он опустил палец на клавишу «обратно».

– Коля! – вскрикнул Тимофеев. – Не смей, у меня почти все готово!

– Спятил ты, что ли?! – заорал Фомин. – Какое там «почти»? Ноги надо уносить!

– Хорошо, – сказал Тимофеев с неожиданным хладнокровием. – Уноси ноги, Николай. А мне человека надо спасать.

И соскочил с ретромотива.

В далеком просвете между клочьями тумана промелькнула желто-зеленая бородавчатая морда тарбозавра. Он учуял поживу и взвыл, как десять «скорых» сразу.

Фомин бросил беглый взгляд сперва на ящера, потом на Тимофеева. Тот неспешной трусцой удалялся в сторону моста. Тогда Фомин посмотрел на свой палец, предательски тянувшийся нажать заветную клавишу. «Ну же, – вконец обнаглел угнездившийся в подсознании страх. – Дави ее, родимую, – и домой…» – «Гнида ты, – сказал ему Фомин. – Зараза ты мещанская. Пошел отсюда насовсем!»