Семен Слепынин - Сфера разума

Сколько времени продолжался шабаш? Час? Полтора? Ничего не помню. Я и не заметил, как под грохот барабанов и звуки фанфар телевизор погас. Мои конвоиры-черти, облачившись в человеческий вид и гусарскую форму, ушли в соседнюю комнату и с картами в руках уселись за стол. А я с непривычки еще долго не мог выйти из сладостного оцепенения и, звякая кандалами, продолжал с упоением хлопать в ладоши.

- Бывает,- усмехнулся Усач, заглянув в мою комнату.

Я опомнился и, утомленный обилием впечатлений, решил лечь пораньше. Погасив в своей комнате свет и не раздеваясь (руки были скованы), положил голову на подушку. Сомкнуть глаз, однако, не удалось. За окном мелькнула какая-то тень. Птица?

Охваченный тревогой, я сел на кровати. За окном качались под ветром жиденькие кустики сирени. Листья влажно блестели под тусклой, выглядывающей из-за туч луной. Но дождь перестал. "Почудилось",- подумал я. Но птица появилась снова, неподвижно повисла и... заглядывала в окно! Не птица это... Летучая мышь! А вид летучих мышей, вспомнилось, принимали вампиры-покойники, встающие по ночам и сосущие кровь живых.

"Спецпроверка!" - пронеслась догадка. Еле дыша, я заглянул в соседнюю комнату. Из-за неплотно прикрытой двери падал сноп света. Шумно игравшие в карты конвоиры вдруг приумолкли и, съежившись, с испугом глядели в окно. Летучая мышь слепо тыкалась в стекла. Искала, видимо, раскрытую форточку. Не найдя ее, отлетела назад, упала наземь и развернулась... в мистера Ванвейдена!

Так вот кто он на самом деле! Не дракон, как я предполагал, а вампир. И внешность его сейчас на глазах заметно менялась. По бледному лицу разлилась синева, глаза загорелись кровавым огнем, а на измятом фраке, ранее отлично отутюженном и чистом, появились следы плесени и кусочки земли. Будто он только что вылез из могилы.

Вампир приблизился и подергал рамы. Стекла задребезжали, но окна не открывались. Тогда он подошел к наружной двери, и та загрохотала, заходила ходуном под ударами его ног и кулаков. Дверные запоры прыгали, но держались.

Ища поддержки, я заглянул в соседнюю комнату. На столе валялись карты, стулья опустели - моих гусар словно ветром сдуло. Под диваном, шурша бумажным мусором, бегали и жалобно попискивали мыши - насмерть перепуганные черти. Что это? Нечистая сила страшится другой - более высокого ранга? Или это входит в общий спектакль спецпроверки?

Спектакль... Смешно подумать, как подобными ироническими словечками я пытался спасти душевное равновесие. Изо всех сил я цеплялся за свои материалистические подпорки. Гнилыми они оказались. Они треснули, развалились. И я ухнул в жуткую невесомость, в бездну мистики...

Луна выкатилась из-за туч и осветила поляну перед окнами. Неподвижно стоявший вампир смотрел на меня с застывшим смехом мертвеца... Он будто читал мои мысли! Вампир шевельнулся, перевел взгляд на крышу и догадался, что в комнату можно проникнуть через трубу. Но он слишком толст для этого. Начнет худеть? Случилось, однако, куда более жуткое. Щеки и рыхлые губы мистера Ванвейдена, его жирные плечи и живот начали гнить, разлагаться и кусками падать на землю. Через минуту вампир сбросил с себя земную плоть, как истлевший скафандр, и ярко забелел скелетом.

Поскрипывая костями, скелет подошел к водосточной трубе и взобрался наверх. Железная крыша загремела под его шагами, а меня начала бить ледяная дрожь. Вскоре скелет выпал из камина. Да так неловко, что с грохотом покатился по полу.

Чертыхнувшись, скелет поднялся, растопырил костяшки пальцев и медленно двинулся ко мне... И тут случилось то, что вспоминалось потом с отвращением и стыдом. Я безобразно заверещал. Животные вопли, прерываемые короткими всхлипываниями, неудержимо рвались из горла. Кажется, я кричал: "Не надо!" - и даже: "Мама!"

Скелет захохотал, протянул костлявые руки к моим запястьям и снял кандалы. Потом повернулся и влез в камин.

Я потерял сознание. Очнулся, когда скелет находился за окном и "одевался" в земную плоть. Минуты через две он стал прежним грузным, но изысканно одетым сотрудником департамента. Мистер Ванвейден постоял немного, одернул фалды фрака, поправил галстук. Потом, позвякивая кандалами, снятыми с моих рук, вразвалочку зашагал и вскоре растаял во тьме.

С бьющимся сердцем я посидел на кровати минут пять. Потом простыней вытер с лица холодный пот и вышел на улицу: надо освежиться, прийти в себя.

По небу мчались рваные тучи, озарявшиеся багровыми всполохами, когда на заводе разливали сталь. Невдалеке, светясь обуглившимися костями, на плахе догорал какой-то изгнанник, опоздавший на дьяволослужение.

Я свернул в сторону леса и подошел почти к самой опушке. Уж не сбежать ли и зажить в лесу вольной жизнью? И вдруг похолодел: там поджидает меня Черный паук! Мое же собственное детище, вымысел еще более жуткий, чем вампир. Нет, из города выходить нельзя. Вспомнил, что паук не может появиться в городе, не приняв человеческого вида. А этого ему делать не положено. Слава богу, хоть это я предусмотрел в своем романе.

Я поспешно повернул назад. Уже недалеко от коттеджа замер: со знаком на моем пиджаке что-то творилось. Слова "вызывает сомнения" засветились ярче обычного. Потом почти погасли, еле-еле мерцая. И снова вспыхнули. Я стоял, с замиранием сердца ожидая результатов спецпроверки. Сейчас в департаменте наверняка анализируют показания кандалов, вычитывают самое затаенное в моей психике. Страх! В этом они поднаторели. С помощью страха они вычерпали из меня все до донышка. И сейчас, подлецы, любуются моим "нравственным вакуумом". Устанавливая идентичность, наверное, сравнивают с моими произведениями - моим "автопортретом".

Слова "вызывает сомнения" еще раз вспыхнули и погасли. Вместо них ровным светом засияло: "Сомнений не вызывает".

Слава богу! На меня в буквальном смысле слова рухнуло облегчение. Одновременно начала рушиться и стена забвения. Будто плотина размывалась под напором воды: стали просачиваться какие-то воспоминания, а в глубине моего "я" зашевелился "он" - мой ночной собеседник. Кажется, он призывал продолжить диалог, начатый совсем в ином мире. В каком? Смутно, неясно мир тот начал выступать из мглы. И вдруг я вспомнил все!

Я поспешил в коттедж. В комнате, где поселились мои конвоиры, все так же валялись на столе карты и горел свет. Я прислушался. Под диваном тихо... Заснули! Я погасил свет, прикрыл дверь, разделся и сел на кровати. Я ждал его голоса, я жаждал встречи с собеседником с каким-то злым нетерпением. В груди у меня так и кипело: ну, подожди!

- Наконец-то,- в ушах моих послышался слабый, но все более крепнущий голос.- Проверку ты прошел, иначе мы не вступили бы в контакт.

- Слушай, ты!.. Это подло! Втравили меня в такой кошмар. Мы так не договаривались. Вы обманули. Это подло!