Семен Слепынин - Сфера разума

Итак, любимый с детства тополь-бормотун шумел, а Василь вслушивался в несмолкаемый говор листвы с сожалением и грустью: никаких дриад и ничего таинственного он уже не ждал. Он не дошкольник и не первоклашка. Через год, закончив десятый класс, станет взрослым, и с детским ощущением мира пора расставаться. Неужели навсегда?

Налетел короткий ливень, и все вдруг предстало сияющим, живым и сказочным. "Неужели мне чудится?" - с улыбкой думал Василь.

Ливень с дробным перестуком умчался, а Василь побежал навстречу вышедшему из-за тучи солнцу. Там, за рощей и двумя холмами, паслись кони, тот самый опытный табун. К счастью, сегодня дежурил знакомый ученый-пастух.

- Дядя Антон, разреши еще раз проехаться на Орленке.

- Но Орленок и четверо его одногодков на грани чего-то нового. Хронорысаки? Вряд ли.

- Не занесет же он меня в другую эпоху.

Шагах в двадцати паслись кони. Среди них красавец редкой масти - белой с голубым отливом. Заметив Василя, он поднял голову и навострил уши.

- Орленок, ко мне,- тихо позвал юноша своего друга. Но конь услышал, подлетел снежным вихрем и положил голову на плечо Василя.

- Вижу, что вы большие друзья,- рассмеялся пастух и махнул рукой.- Ладно уж, разрешаю вам прогуляться.

Василь вскочил на Орленка, и в тот же миг ветер свистел в его ушах, чудо-грива прохладным белым пламенем плескалась, щекотала плечи и уши. Промелькнул тополь-бормотун, потом табунок обыкновенных, или, как выражается дядя Антон, "диких" лошадей.

Орленок легко взял препятствие - довольно высокий кустарник, доказав, что летать могут не только птицы. Но в лес вошел чутким, осторожным шагом. Минут через двадцать деревья расступились, и Василя ослепил блеск искрившегося озера. Сквозь камыши юноша разглядел петушиный гребень рыжих волос, и ему стало не по себе: бедный Кувшин! Как он давно не навещал его.

С чувством раскаяния Василь подъехал и соскочил на землю. Кувшин обернулся, хмурым взглядом смерил юношу и, скривив губы, процедил:

- Предатель.

- Ты неправ, Кувшин,- с обидой возразил Василь.- Сам понимаешь, что я не малыш и нам пора расставаться. Через год закончу школу, получу знак зрелости. В этом будет и твоя заслуга.

- Знак зрелости... Подумаешь! В прошлом году Андрей получил знак и забыл... Не приходит. Но ему я прощаю: он стал чемпионом мира по плаванию. Моя выучка! А ты?

- Я занимаюсь конным спортом.

- Кони,- брюзжал Кувшин.- Променять меня на каких-то четвероногих. Тьфу!

Как задобрить Кувшина? И Василь решил упомянуть о его новых воспитанниках. Но сделать это надо сначала с подковыркой.

- Ходят разговоры, что они у тебя безнадежные заморыши.

- Гнусная клевета! - вскипел Кувшин и вскочил на ноги.

- Пожалуй, слухи неверные. Я ведь почти каждый день вижу этих малышей.

- Ну и как они тебе показались? - осторожно, скосив глаза на юношу, спросил Кувшин.

- Отличные ребята! Крепкие, ловкие и отчаянной храбрости.

- Вот видишь. Моя школа! - повеселел Кувшин.

Расстались они друзьями. Покидал Василь озеро все же с невеселым настроением: ушло, уплыло детство, растаяло, как дым в небесах.

Иная дружба занимала теперь все помыслы Василя - дружба с Орленком и вообще с лошадьми, даже "дикими". Вика, как и Кувшин, относилась к этому увлечению с иронией.

- Ты сам скоро станешь копытным представителем фауны,- усмехалась она.

Съязвила она и о будто бы ежедневном рационе юноши: клевере, люцерне и овсе. Однако после одного чрезвычайного происшествия девушка смотрела на дружбу Василя с лошадьми уже по-другому.

А случилось вот что. Однажды пришел Василь на пастбище. Ученый-пастух так глубоко ушел в свои размышления, что не обратил на юношу внимания. Василь не стал беспокоить его. "Все равно разрешит",- подумал он и вскочил на Орленка. Проскакал немного и почувствовал, что впервые по-настоящему слился с этим теплым, живым, почти разумным существом. Будто стали они единым организмом.

- Лети, Орленок! Вперед! - воскликнул Василь.

Конь помчался стремительнее обычного. Едва касаясь ногами земли, Орленок стлался, как белая птица на бреющем полете. Травы гнулись под ним и вихрем проносились кусты. И вдруг начались странные вещи: дни и ночи мелькали мгновенно, а солнце летало с востока на запад подобно метеору с раскаленным хвостом. "Уж не выскочил ли Орленок на дорогу времени? - подумал Василь.- Нет, нет! Чепуха!" Но когда конь влетел в беззвучную мглу с проплывающими мимо тенями, юноша испугался.

- Остановись, Орленок! Остановись!

Тьма расступилась, засинело небо, замелькали деревья, и у Василя отлегло от сердца. А когда Орленок с рыси перешел на шаг, успокоился совсем. Он дома, в своем времени! В такой же лесостепи, где цвели травы и синели вдали рощи.

Орленок остановился и стал пощипывать траву. Но почему-то брезгливо, встряхивая головой и фыркая. Трава и впрямь какая-то чахлая и запыленная. В чем дело?

Василь коснулся шелковистой гривы и показал на холм. Понятливый конь вынес его на вершину, и юноша замер в тревожном изумлении. На затоптанной, выжженной солнцем равнине стояли бедные хаты с посеревшей от времени соломой на крышах. Чуть дальше зеленым оазисом застыл большой сад с липовыми аллеями, ажурными беседками. На берегу пруда белел двухэтажный особняк с колоннадой.

"Неужели дворянская усадьба?" - подумал Василь, и в груди его тоскливо заныло. Не паниковать! - приказал он себе и помчался прочь от села. Остановился шагах в тридцати от пыльной ухабистой дороги, по которой уныло брела, вызывая жалость у Василя, худая гнедая кобыла, запряженная в телегу. В телеге рыжебородый мужчина и двое ребятишек в латаных рубашонках и лаптях. Один из них посмотрел в сторону Василя и закричал:

- Молодой барин! Приехал молодой барин!

- Не похож,- возразил мужчина, с удивлением глядя на всадника и невиданной красоты коня.- Может, это гость барина?

Василь поскакал подальше от дороги и с бьющимся сердцем притаился в кустарнике. По южновеликорусскому говору людей (а он знал их язык), по одежде и другим признакам юноша понял, что заскочил в первую половину девятнадцатого века. Да и в пространстве конь унес не так уж далеко - в Тульскую или Орловскую губернию. Он видел эти места в хронофильмах на уроках истории и литературы. Он даже побывал в Спасском-Лутовинове - в имении знаменитого русского писателя. В Памяти Сферы Разума, конечно же, хранился этот литературный музей.

Надо немедленно возвращаться. Но опаленные солнцем поля, где звенела колосьями спелая рожь, роща и перелески - весь этот исторический ландшафт был до того знакомым, что любопытство цепко завладело юношей. Да не эти ли места описал Тургенев в "Записках охотника"?

Орленок выбрался из кустарника, вскочил на высокий холм. Василь окинул взглядом травянистую равнину, где полукругом изгибалась река, и у него перехватило дыхание: это же знаменитый Бежин луг!