Генри Олди - Клинки Ойкумены

О, звезды – они горели повсюду. Бессчетные мириады звезд, имя которым – легион. Цепь холмов, к которым скакал отряд, оказалась звездным скоплением, вытянувшимся на десятки световых лет. Между двумя полыхающими гигантами – стражами, охраняющими врата в запретный рай – коллант намеревался сейчас проскочить, срезая путь к солнцу, вокруг которого вращался Хиззац.

Огненные шестерни стремительно приближались, грозя смять, расплющить, перемолоть ничтожных мошек, возомнивших себя хозяевами космоса. Грозная сила ощущалась физически, на расстоянии: она давила, наваливалась отовсюду, текла оползнем с горы. Что значит мощь колланта – да пусть даже природного антиса! – в сравнении с мощью звезды?! Пылающий ад вставал стеной, он был снаружи и внутри, пронзал жестким излучением, сплющивал чудовищной гравитацией, накрывал пересекающимися магнитными полями – гигантские сачки для ловли бабочек зачерпывали космос в поисках добычи.

Мотылек, содрогнулся Диего. Все мы – мотыльки, летящие в гибельное пламя свечи. Стойте, во всю глотку закричал маэстро. Остановитесь! Надо повернуть назад, пока не поздно, найти другой путь!..

…он очнулся в седле, между Энкарной де Кастельбро и мар Фришем – вопя от ужаса, с ледяной испариной на лбу и глазами, готовыми вылезти из орбит.

– Я вас предупреждал, сеньор…

– Там! Впереди!

– Я вас…

– Мы погибнем!

Они ехали в лощине меж двух холмов. Вблизи холмы оказались гораздо выше, чем это виделось издалека. Грязно-белый известняк, покрытый тонким слоем почвы. Бурые пятна лишайника. Трепещут на ветру сухие травинки…

– Успокойтесь, сеньор Пераль. Мы не самоубийцы. Мы проходим на безопасном расстоянии между Альфой и Гаммой Ошейника. Поверьте, мы проделывали этот трюк много раз. Двадцать семь, если быть точным. Риск минимален. Вероятность гибели нашего колланта – менее одной сотой процента. Собственно, мы уже прошли. Видите: ничего плохого не случилось.

Действительно, холмы остались позади. Маэстро отметил, что лошади с шага перешли на свободную рысь, хотя животных никто не пришпоривал.

– Эффект гравимагнитного туннеля: прохождение между звездами Ошейника придало нам дополнительное ускорение. Теперь мы быстрее доберемся до Хиззаца.

– Мар Фриш, я тоже хочу это увидеть!

– Карни! – в отчаянии возопил маэстро.

Куда там! Так она его и послушала. Вместо шпор девушка использовала короткое стрекало. Укол в шею, и кобыла резко рванула вперед, после чего, направляемая твердой рукой Карни, свернула правее. Придержав лошадь, всадница поравнялась с гематром.

– Я должен вас предупредить…

Завершить свое очередное, невесть какое по счету предупреждение мар Фриш не успел: девушка решительно вцепилась в плечо гематра. Диего прикипел взглядом к лицу юной доньи. Если с Карни что-то случится!.. Ладонь легла на рукоять рапиры. Бес или инопланетянин, космос или ад, правда или лживый фарс – он поклялся защищать Карни и будет делать это даже в преисподней!

Глаза девушки расширились. Щеки полыхнули румянцем. Донья Энкарна вся светилась: казалось, сквозь иллюзорное тело проступила светоносная сущность колланта. Залюбовавшись Карни, Диего убрал руку с эфеса и понял, что его щеки тоже горят. Их жег стыд, худший из видов огня. Слабая женщина ничуть не испугалась – в отличие от него, мужчины, солдата!

Позор, да и только.

Трава под копытами коней сделалась гуще, сочнее. На горизонте возникла стена леса; слева в отдалении извергался угольно-черный вулкан. Фонтан лавы взлетал в небеса и, обессилев, пузырящимся киселем стекал по склонам. Хвала Всевышнему, коллант держал путь не к вулкану. Всадники шли походным строем: три тройки, на полдюжины лошадиных корпусов друг от друга. Стоп! Три тройки… А ведь всадников должно быть десять! Диего завертел головой и быстро обнаружил недостающего десятого. Им оказался юродивый парень с черепом, вытянутым на манер яйца. Бесстыже голый – набедренная повязка из перьев не в счет – от макушки до пяток расписанный дикарскими татуировками, парень бежал, держась сбоку от всадников. Боже правый! – бежал босиком, не обращая внимание на мелкие камешки. Поймав взгляд эскалонца, бегун подмигнул маэстро: а что, слабо́ вот так, на своих двоих?! На лошади-то любой дурак сможет!

Слабо́, согласился Диего.

Парень похлопал себя по бедру. Диего сперва не понял, на что намекает яйцеголовый, но когда дикарь оттопырил большой палец – здорово, мол! – стало ясно, что он имеет в виду рапиру.

– Вы говорили, – Диего обернулся к гематру, – что рапиру придется оставить. А рапира – вот она! Это был обман или шутка?

– Ни то, ни другое. Здесь вы – скорее образ, чем человек. Образ привычный, собранный из хорошо знакомых деталей. Под шелухой всё – символы и иллюзия, включая вашу рапиру. В действительности она осталась на Террафиме. По прибытии на Хиззац она исчезнет. Кстати, если вы еще не заметили: тут мы все вооружены. Специфика вторичного эффекта Вейса для коллантариев.

Отбросив плащ за спину, мар Фриш продемонстрировал маэстро кожаный чехол шириной в ладонь и длиной в полтора локтя. Из чехла выглядывали две деревянные рукояти. Что за оружие скрывалось там, осталось загадкой.

– Какая красота! Что это?

Карни все еще находилась в реальности, доступной лишь подлинным коллантариям. Видя что-то свое, девушка указывала свободной рукой в сторону далекого леса. Мигом позже она отпустила плечо гематра и заморгала с растерянностью внезапно разбуженного ребенка.

– Вон там! Смотрите!

Над лесом колыхалось зыбкое облако. Туман? Болотные испарения? Мираж? Облако переливалось тусклой радугой, словно в нем отражалось здешнее небо. Ничего красивого Диего в облаке не усмотрел.

– Тревога! – долетело от головной тройки.

Маэстро обернулся к мар Фришу – и впервые в жизни увидел, как гематр бледнеет.

– Имя?

– Диего.

– Фамилия?

– Пераль.

– Образование?

– Среднее общее.

Он уже знал, что эти два слова обозначают школу.

– Профессия?

– Что, простите?

– Кем вы работали раньше?

– Я служил.

– Армия? Полиция?

– Армия.

– Род войск?

– Пехота.

– Воинское звание?

– Мастер-сержант.

Кабинет департамента занятости мало чем отличался от кабинета департамента иммиграции. На стенах вместо «зеленки» – тусклый сурик. Мокрая штукатурка – грязно-белая, в пупырышках. Стол, стулья. Его высочество Пур Талела XVIII на портрете – не в цивильном, а в форме морского полковника. Эполеты, кортик, ордена. Усы гуще, чем обычно, кончики завиты вверх. Похоже, художник решил польстить монарху.

– Военно-учетная специальность?

– Что?

– Что написано в вашем военном билете?