Генри Олди - Клинки Ойкумены

Решение, пускай шаткое, зависело от выбранного приоритета. Впервые мар Фриш не мог определиться с выбором – и потом, и тогда, в университетском кафе. Логика приобрела эмоциональную окраску, превратив ситуацию в нечто большее, чем решение сложной многовариантной задачи. Это раздражало и возбуждало гематра. Изучив собственные ощущения, Гиль понял: если бы в том состоянии он сумел найти оптимальное решение, а главное, воплотить его – он был бы счастлив. В молодости, разбирая мотивации преступника-инорасца, он изучил ларгитасскую монографию по ценольбологии, и теперь считал, что имеет некоторое представление о том, что такое счастье.

Впрочем, услыхав звук падения тела, он меньше всего думал о персональном счастье. Он допустил ошибку, отвлекшись на разговор с помпилианцами. В зале происходило что-то непредвиденное, чрезвычайное. Мар Фриш уверился, что проморгал ряд событий и реплик, беседуя с имперскими агентами. Запись все сохранила, но не было времени отматывать ее назад, чтобы восстановить пропущенное.

– Вы готовы умереть? – спросил наемный убийца.

Он стоял у двери. Тень от шляпы, а также угол обзора с «жучка» не позволяли рассмотреть лицо. Голос убийцы показался Фришу смутно знакомым. Эскалонские события догнали Пераля на Хиззаце. Вероятность – восемьдесят семь процентов. Варианты, подумал гематр. Варианты дальнейшего развития ситуации. Получалась усеченная пирамида:

Наемник убьет Диего Пераля.

Диего Пераль убьет наемника.

Диего Пераль ранит наемника и уйдет.

Диего Пераль ранит наемника и вызовет врачей.

Наемник ранит Диего Пераля, добьет раненого и уйдет.

Диего Пераль ранит наемника, добьет раненого и уйдет.

Вероятность каждого из вариантов расчету не поддавалась. Гиль Фриш не разбирался в фехтовании, что мешало оценить шансы противников. С точки зрения задания, выполняемого Фришем, первый вариант был наиболее предпочтительным. Утечка информации уже произошла, спецслужбы Помпилии вышли на след пассажиров колланта. Со смертью Диего Пераля одна из ниточек, ведущих к колланту, инициированному банкиром Шармалем, обрывалась. Оставалась вторая: Энкарна де Кастельбро. Если после смерти Диего помпилианцы ухватятся за нее – а они это сделают с вероятностью девяносто семь и одна десятая процента… Фриш попытался просчитать, какова вероятность, что помпилианцы доберутся «от пассажиров до транспорта» в случае, если сеньор Пераль погибнет – и в случае, если сеньор Пераль останется жив. И поймал себя на том, что надеется: вторая вероятность окажется ниже. Более того: он хотел этого! Чувство мешало подсчетам, снижая их скорость на шесть с половиной процентов.

Весь расчет занял у мар Фриша две целых семьдесят четыре сотых секунды. Результат был неутешительным: для точного исчисления не хватало данных. По грубым прикидкам, вероятности были равны. Как любой гематр, Фриш не любил грубых прикидок. Слишком велика погрешность. Что он может предпринять?

Остаться на месте и продолжить наблюдение.

Покинуть территорию университета.

Прийти на помощь Диего Пералю.

Вызвать полицию.

Третий и четвертый варианты усложнялись присутствием помпилианцев.

– Здесь Хиззац, – сказал убийца. Гиль Фриш слышал его так хорошо, словно наемник был официантом и стоял рядом со столиком. – Здесь пляшут. Приступим?

Я не хочу его убивать, подумал Диего, отпрыгивая к стене. Не хочу и не стану. Хорошая шутка; жаль, последняя. Увы, он хочет, станет и имеет все шансы добиться того, зачем пришел.

Маэстро ничего не мог поделать с доном Фернаном.

Тяжелая, а главное, длинная рапира, заточенная под колющие и секущие удары, плохо приспособлена для сложных защитных вензелей. Ее удел – простые парирования. Остальное – занятие для дружка-кинжала или, в крайнем случае, плаща, намотанного на левое предплечье. Диего никогда не жаловался на силу и гибкость запястий, но он впервые видел, чтобы живой человек из плоти и крови так орудовал шпагой в защите. Казалось, в руках дона Фернана не ровня Пералевой рапире, упрямая стерва, способная при неловком взмахе сломать пястные кости своему же хозяину, а пажеская шпажонка с легоньким трехгранным клинком.

Удар в голову. Скачок назад, смена позиции. Укол в бедро. Скользящий парад, смена позиции. Провокация кинжалом в левый бок. Полувыпад, провокация оборачивается атакой. Удар кинжалом в левый бок. Двойной скачок назад, выйти из меры.

Нет, ничего. Ну совсем ничего.

По бицепсу текла кровь. Рукав сорочки намок, прилип к телу. Что еще? На щеке мокрое, липкое, смещается к подбородку. Капает на грудь. Задета ляжка: снаружи, на две ладони от колена. Все вместе – пустяки. Пустяки до тех пор, пока крови не вытечет столько, что пустяк получит имя катастрофы. Впрочем, стократ бо́льшая катастрофа уже топчется на пороге. Смерть? Нет, мысль об унижении. Понимание, что сын маркиза де Кастельбро играет с сыном драматурга Пераля, как кот с мышью. Когда игра ему наскучит, он подведет итог с легкостью базарного менялы, считающего дневную выручку.

И смахнет монеты в кошель.

Батман, контрбатман. Укол в живот. Смена позиции, полувыпад правой ногой назад. Прима кинжалом. Круговой удар по голове. Выйти из меры.

Ничего. Ну ничего же!

– Я говорил вам, дон Диего, – граф отступил к окну, опустил оружие. – Мои уроки дорого стоят. Очень дорого. Боюсь, вам они не по карману.

– Почему? – прохрипел маэстро.

– Почему я не убил вас там, во дворике? Я хотел посмотреть на красивую схватку. Причуда эстета, если угодно. Остальные причины – не ваше дело. Продолжим?

Круговое мулине с ударом в шею. Рука развязана в кисти по методе Леона Дильгоа. Кварта кинжалом, скачок назад и в сторону. Круговое мулине с ударом в шею. Рука развязана в локте по методе Диего Пераля. Звон сталкивающихся клинков. Контрвыпад, дырка в колете. Две дырки, насквозь, подмышкой. Жжет, саднит, из пореза течет кровь. Кажется, сегодня маэстро Пераль отправится в гости к маэстро Дильгоа. Тихий склеп, куст роз у входа.

Или на Хиззаце кремируют?

– Будем заканчивать? – спросил дон Фернан. – По-моему, вы устали.

Сумасшедшим выпадом, за который ученику следовало бы устроить могучую выволочку, маэстро заставил графа опустить шпагу ниже, чем следовало. Кинжал наткнулся на дагу, взвизгнул, скользя по чашке. Проходя вплотную, вынуждая дона Фернана вскинуть обе руки, чтобы сохранить жесткую связь клинков, маэстро изо всех сил ударил противника эфесом рапиры в скулу. По-солдатски, не заботясь о церемониях и дворянской чести. В последний момент граф отвернулся, удар пришелся вскользь. Лопнула кожа, ободранная скула обильно закровоточила. Отскочив назад, Диего притворился, что вот-вот пырнет графа кинжалом. Когда же дон Фернан разорвал дистанцию, маэстро стремглав кинулся прочь от наследника рода Кастельбро – к узкому шкафчику, встроенному в дальнюю стену.